– Далеко он у тебя?
Рогачов искоса посмотрел на чекиста, сесть не предложил.
– В сейфе держу. Вещь дорогая.
– Тащи сюда. Сфотографируй нас на память.
Улыбка сделалась вдвое шире.
– Сию минуту. Я бегом!
– М-да, фрукт, – протянул Рогачов, когда дверь закрылась. – Засахаренный.
Подал помощнику какой-то знак – сложил два пальца, средний и указательный. Кожаный молодой человек кивнул, вышел.
Оставшись с Панкратом наедине, Антон осмелел.
– Это он с вами сахарный. А видели бы вы, как они себя с арестованными ведут…
– Знаю, – перебил Рогачов. – Можешь не рассказывать. Тут вот какая штука. Пробовали мы вначале на службу в ЧК брать людей идейных, образованных. Из большевистской интеллигенции, из студенчества. Но кишка у них тонка. Больно грязная работа – врагов карать и страх внушать. Кто чувствительный, вмиг раскисают. А этого нам никак нельзя. Вот почему на время террора специально набрали полуграмотных, толстокожих, грубых. Ничего, мы их потом, кто нехорош, вычистим. А садистов и вымогателей самих к стенке поставим, для урока.
Опять постучали. Это вернулся запыхавшийся Бойко с «кодаком». Тем самым, роковым. Малость погодя вошел и адъютант.
Встали так: посередине Панкрат, слева Антон, справа порученец – этот быстро пригладил светлые волосы, потом передумал и нахлобучил фуражку.
– Готовы, товарищи? Снимаю. Раз-два-три.
Горе-фотограф снимал без вспышки, против окна.
Снимок наверняка получится темным. Хотел Антон про это сказать, но не стал. Потряхивало его все-таки от вида товарища Бойко.
– Еще приказания будут? – спросил рябой, засовывая камеру в футляр.
– Краденый фотоаппарат на стол положи. И ремень с кобурой. Мародер, сволочь. В расход пойдешь.
Панкрат цедил слова очень тихо. Если б кричал, и то, наверное, не получилось бы так страшно.
Лицо товарища Бойко сделалось похожим на решето – отлила кровь, рельефнее проступили оспины.
А порученец уже был у него за спиной. Открыл дверь, вошли двое с винтовками.
Бойко затравленно обернулся.
– Товарищ Рогачов! У меня три благодарности! Я тыщу триста контриков выявил и доставил! Вы про меня у товарища Бокия спросите!
Но конвойные взяли его под локти, сняли портупею, уволокли в коридор.
– Отвести в подвал и шлепнуть, – сказал Панкрат помощнику. – Приказ пусть подготовят. Развесить здесь и по всем райотделам. Чтоб другим неповадно было.
– Будет исполнено.
Снова остались вдвоем.
Опомнившись, Антон воскликнул:
– Панкрат Евтихьевич, я вас очень прошу! Подумаешь – аппарат. Я же не за тем рассказал, чтоб пожаловаться! Не нужно расстреливать!
И заткнулся, потому что вот теперь Рогачов закричал – сдавленно, бешено: