А время шло, день операции, двадцать третье число, приближался, и Антону казалось, что надвигается миг Страшного Суда, после которого будет либо рай, либо ад, а третьего не дано.
Если профессору удастся его дерзкая затея, Лоуренс выздоровеет. Сестра перестанет сходить с ума от страха, у нее появятся душевные силы думать о себе – а он, Антон, будет рядом. Это он делил с ней и трепет ожидания, и ужас рокового дня, и волнения реабилитационного периода. Антон уже пообещал, что после операции будет дежурить у постели днем и ночью. «Я тоже», – ответила Виктория и благодарно сжала ему руку.
Нет, неправда, что меж ними ничего нет! Они очень сблизились. Если не считать брата, у Виктории сейчас нет на свете человека ближе, чем Антон. И, кажется, она оценила его верность, надежность, сопричастность.
Просто не нужно торопиться. Ни в коем случае не допустить опасной ошибки – нельзя выдать свои чувства раньше времени. Да он ни за что и не осмелится! Будет ждать год, два, десять – хоть всю жизнь.
Если только она будет – жизнь.
Ведь девять шансов из десяти (не солгал женевский профессор) за то, что Лоуренс не перенесет комиссуротомию. После того как у великого хирурга Дуайена, первым попытавшегося сделать эту операцию, пациент умер прямо на столе, медицинское сообщество пришло к заключению, что время для кардиохирургии еще не настало.
Что будет с Викторией?
Есть женщины, которые концентрируют всё электричество своей души в любви. Это лучшие из женщин, они – источник силы для тех, кого любят. Но насколько же уязвимым и хрупким становится существование этих ангелов-хранительниц! Если тот, кого любила такая женщина, исчез, она лишается смысла бытия.
Ужасно! Девять – девять – шансов из десяти, что Лоуренс Рэндом не перенесет операции или ее последствий. И те же девять шансов из десяти, что в этом случае Виктория не переживет смерти брата. Лоуренс ее кумир, ее герой. А тогда, в первый день, она сказала, будто приговорила: «Я не хотела бы жить в мире, в котором не останется героев».
Дальше – ясно. Если не станет Виктории, то не девять, а десять шансов из десяти, что не будет и Антона Клобукова.
Вот какой сегодня был день, двадцать третье декабря.
* * *
По дороге в «Эрмитаж» – до двенадцати еще оставалось время – Антон заглянул в третью операторскую. Вся команда кроме самого профессора уже была там и вовсю готовилась.
Шницлер принципиально не контролировал своих ассистентов, никогда их не перепроверял, утверждая, что каждый должен отвечать за свою работу, и тогда всё на свете устроится само собой. Он и в «Эрмитаже» ни разу не был, а Лоуренса Рэндома осматривал всего один раз. Антон знал, что Шницлер всегда избегает ненужного общения с пациентами перед операцией – хочет видеть на столе не человека, не личность, а пресловутый «кусок говядины».