Сокире-рэ отлично помнил слова истины, точно прочел их лишь вчера. «Открыл я Ниясу суть рождения его и дал жезл порождающий, повелев обратить его в пронзающее копье. И обернул Ниясу светящийся во мраке стержень жезла тяжкими пластинами металла лех, а поверх того металл акато, и начертал имена праотцев бездны на тех пластинах, и все сие, исключая острие, скрыл прочнейшим обкладом дерева тоноко, растущего ныне в саду императорского дворца, ибо под ним узрел Ниясу истину. И укрепило оно дух его, как укрепляет посох шаг идущего, и, приняв бремя предначертания своего, — чуть слышно прошептал командир дивизиона, — обратил Ниясу острие копья своего на ополчившихся, и вышли из оного неисчислимые воинства, сражавшие ужасом всякого, поднявшего оружие против императора». Сокире-рэ не смел взглянуть на учителя.
— Вина моя велика, — с трудом выдавил он.
— Велика. Сказать, что я удивлен, — ничего не сказать. Ты, которого я со временем прочил на свое место, словно какой-то неуч, косорукий юнец, не можешь вонзить в землю копье!
— Там был камень, — не то чтобы оправдываясь, поясняя, вздохнул командир дивизиона.
— Копье Ниясу обращает камни в пыль, должен бы знать это!
Цунами-коммандер промолчал, представив себе резное древко и точно вырастающее из него острие. Всякому было ясно, что оно не железное, хотя никто из знающих не мог объяснить, из чего же сделана эта граненая полупрозрачной желтизны игла. Сокире-рэ знал, что оно способно обратить камни в пыль и погнать вспять неисчислимые воинства, но когда держал в руках священное оружие, когда метнул его… Он боялся признаться себе в том, но… не почувствовал абсолютно ничего особенного.
Циклон-адмирал замолчал, устремил взгляд на планшет для тактической игры и печально вздохнул.
— Ладно, перейдем к другим твоим провинам. Ты нашел гонца?
— Не совсем, мой господин.
— Как это — не совсем? Может быть: или нашел, или не нашел.
— Я знаю, куда он делся из Рачьей бухты. Известно также, что он был доставлен в Беллу. Дальнейшие его пути пока неведомы. Но я предполагаю, что этот авантюрист, которому мы позволили именовать себя герцогом, знает, где сейчас гонец.
Лао-то Нис собрал на лбу ряды глубочайших морщин.
— Может и не знать. Гонец пришел от нашего друга, которому сам император в неизреченной мудрости своей в воздаяние его заслуг даровал ранг Дэ, разрешив обитать в собственном его, благословенного государя, дворце. Небывалый случай. Я не могу вспомнить примера такого возвышения и в наших-то землях, а уж когда речь идет о чужеземце, так и подавно.