— Скажи ему, что я счастлив приветствовать флот его императорского величества Ниясу в своих владениях. Я верю, что наша дружба, начинающаяся сегодня, не будет знать конца… — слова застыли на губах знатока иностранных языков.
— Э-э-э, что это он вытворяет? — переполошился герцог и скользнул в сторону, привычно расстегивая кобуру.
Между тем Сокире-рэ огляделся, выбирая место, размахнулся и метнул копье, заставив толпу варваров отпрянуть. Командиру дивизиона был приятен их безотчетный ужас перед священным оружием. Но копье, описав ровную дугу, вместо того чтобы вонзиться в землю, ударилось о камень и отлетело, как показалось цунами-коммандеру, жалобно застонав. Забыв о церемониале, о толпе существ, встречающих корабль, цунами-коммандер стремглав бросился вниз, с трудом удержав равновесие на нижней ступени, подхватил лежащее на камнях оружие и вонзил острие в песок. Покончив с этим, он медленно, точно сползши по древку, преклонил колени, нижайше прося у светозарного Ниясу прощения за невольную оплошность.
— Дикари! — прошептал Вуд Марг себе под нос.
Гауптвахта мореходного училища, как, впрочем, и любое другое подобное помещение, не радовала глаз. Длинный полутемный коридор под всем зданием и несколько камер для провинившихся учеников. Каменный мешок с тягучим затхлым воздухом и непередаваемой вонью давно не чищенного клозета. В конце здания коридор поворачивал. Здесь находилась комната надзирателя, которая не слишком отличалась от камер. Заключенные менялись, а увалень-тюремщик уже много лет ходил мимо железных дверей, заглядывая в глазки, и, казалось, не замечал ни темноты, ни зловония.
Надсмотрщик громко топал обычным маршрутом, поглядывая, не затеял ли кто из арестованных коварный побег, как вдруг до слуха его донеслись тяжелые мерные удары. Надзиратель прислушался.
— Да ведь это в моей хибаре! Не ровен час, все обвалят. Ну да, точно! Ишь как бьют.
Позабыв о заключенных, страж бросился в свои апартаменты, спеша пресечь безобразие в корне и защитить свое убогое имущество. Часовой у железной двери гауптвахты прислушался. До него также доносился гул ударов. Отдаленный, негромкий. «Ломают что-то, — констатировал он, — ну да не мое это дело. Главное, чтоб тут без дозволения никто не прошел». Караульный дернул плечом, сдвигая ремень автомата, когда вдруг услышал:
— Эй, Бас, Бас Куртан, ты здесь?
— Нет такого! — сурово отозвался солдат.
На лестнице показался юноша в мундире с нашивкой кандидата в действительные рядовые.
— Ой, простите, а Бас куда делся?
— Мне-то почем знать? — хмуро ответил часовой, подозрительно глядя на пришедшего. — «Один из местных, из перешедших на сторону герцога». — Ваших с постов поснимали, нас поставили.