Зоя настолько вжилась в роль хорошей сестры, что сама начала верить, будто все так и есть на самом деле. Зло затаилось. Выдерживалось в глубине сердца, как хороший коньяк в дубовой бочке. Насыщалось и крепло. Любовь к Паше – крепкая жемчужина – хранилась там же. Только раньше она была светлой жемчужиной, а теперь стала черной, впитав в себя источавшиеся рядом коньячные пары зла. Черная дороже и ценнее, за черную надо бороться до смерти.
В тот жаркий день асфальт плавился еще с утра. Горячий и тягучий воздух не давал дышать. И тополиный пух, медленно оседавший на землю, прилипал к влажным от пота лицам прохожих. Зоя шла в театр. Она все больше любила ходить одна и часто отказывалась от услуг дядиного водителя. В конце улицы уже просматривалось здание театра, когда вдруг тротуар под ее ногами стал мягкий и воздух превратился в липкую прозрачную массу, и, как тогда в подъезде, за спиной послышалось тяжелое дыхание и голос: «Убей ее. Сегодня». Зоя стала проваливаться в глубокий бездонный тоннель, пытаясь хвататься руками за липкий воздух. Она очнулась на лавочке, вокруг нее стояло несколько человек, что-то спрашивали про здоровье, какая-то женщина доставала таблетки из сумки. «Сердце, обморок, жара, валидол, проводить, врача». Отрывки чужих слов и фраз жужжали в голове, как мухи.
– Спасибо, все уже хорошо. Жарко очень. Мне недалеко. Я дойду.
Женщина протянула ей таблетку и заставила выпить. «Убей ее. Сегодня».
– Да, да. – Зоя взяла лекарство. – Я сделаю это.
Ее еще покачивало, и немного кружилась голова, когда она зашла в мастерскую. Словно голос забрал часть сил себе.
– Не терплю, когда опаздывают. – Кукольник был не в духе. С ним редко такое происходило в Зоином присутствии. На других он мог производить впечатление угрюмого заносчивого старикана, но с девочкой всегда был спокоен, внимателен и даже добр.
– Простите, я в обморок на улице упала.
– Попей сладкого чая. Я пойду к себе. Беспокоить меня не надо. Работа у тебя вроде есть.
– Да, есть. Работы много, как всегда.
Старик ушел в свою комнату и запер ее на ключ. Он лег на кровать и прикрыл глаза. Сердце с утра пошаливало, и нехорошие предчувствия давили на грудь, словно на ней сидели большие тяжелые жабы. И девочка в обморок упала. Странно все это. Наверное, жара.
* * *
Три шага и три цифры отделяли Зою от заветной склянки. А вдруг Кукольнику взбредет в голову сегодня полюбоваться своими ядами. Внезапно резко заболел низ живота, и она почувствовала, как что-то теплое знакомым ощущением мягко выплескивается изнутри. Быстро вскочив, проверила белье. Так и есть. Кровь! Нет никаких сомнений, ничего старик смотреть не захочет. И не полезет в шкаф, пока она все не вернет на место. И она всегда сильнее, когда идет кровь. Это мамочка посылает ей знак и помогает избавиться от тех, кто стоит на ее пути и ломает ей жизнь. Мама хоть и не приходит больше, но зато подарила ей могущество, чтобы ее девочка не пропала в этом мире. Первая попавшаяся ткань, чтобы ничего не перепачкать, три шага до картины, три дьявольские цифры 666, вот она – хрустальная бутылочка в серебряном переплете, пара капель из которой вернут Пашу и сделают ее счастливой.