Москва. 1946 год
Зоя влюбилась сразу. Оказавшись дома, она, невзирая на поздний час и на то, что отец уговаривал ее потерпеть до утра, направилась проверять кукол – все ли подсохло, не надо ли еще чего подправить, – а еще хотелось смастерить коробки, чтобы упаковать подарки в них. Все это нужно сделать непременно сейчас, чтобы завтра был готовый повод появиться у Вари. Варя же не знала, что ее Паша пригласил, а так Зоя придет с подарками.
«Здравствуйте, девочки. Простите, что не смогла зайти вчера. Вот сегодня принесла вам подарки». А потом Паша скажет: «Это ведь я тебя пригласил». И все жутко удивятся и сразу станут относиться к ней по-другому.
Папа был крайне удивлен переменами в поведении дочери. То бежит непонятно куда сломя голову, плачет и скандалит, то говорит, что все хорошо и с усердием клеит ткань на коробку, прилаживает кружева. Про Наташу и не поминает. Неужели подружки ей настолько дороги, что она ради них так старается?
Отчасти это, конечно, было так. Но еще она старалась ради Паши. Представляла, как он увидит завтра, что она умеет, и скажет: «Да не может быть, неужели ты сама?» На что она ответит, что папа чуть-чуть помогал, но вообще-то почти все сама.
Отец винил себя. Он целыми днями на работе. Да еще с тех пор, как познакомился с Наташей, стал вообще круглые сутки проводить в госпитале. Где еще им было встречаться, как не в его кабинете. У Наташи комната в бараке, дочка. Он пытался помогать ей, как мог, но она гордая, денег не брала, к себе тоже приглашать не хотела – вдруг ничего не выйдет, чего девочку зря травмировать. Все сама.
Полина тоже круглые сутки за домом смотрит, в очередях стоит, карточки отоваривает. То на рынке, то на толкучке. Пытается получше им быт организовать. Вполне естественно, что Зоя так прониклась к одноклассницам, они, по сути, ей сейчас самые близкие люди. А что, ничего дурного, девочки, кажется, хорошие. Катя немного жестковата, но пусть Зоя у нее поучится, ей не мешает приобрести немного твердости.
Коробки получились красивые.
– Завтра у дворника попрошу стружку, положим ее вперемешку с блестками, будет прекрасно.
– Спасибо, папулечка.
– Не за что, ребенок. Давай спать. Уж за полночь.
* * *
Зоя ни за что не желала ложиться спать. Она боялась, что Паша не приснится ей, а проводить даже несколько часов без мыслей о нем не хотелось. Все ее существо пребывало в завтрашнем, вернее уже сегодняшнем дне. Сотни беспокойных раздумий бередили ее, сидящую в темноте на кровати и глядящую в темноту: а вдруг его не будет, а вдруг девочки не обрадуются, что она пришла без приглашения; ведь ее звали на вчерашние посиделки? А вдруг она придет, а там вообще никого не будет? К тому же совершенно непонятно, что надеть. Эта мысль поразила ее – раньше подобных не возникало. Действительно, непременно надо красиво нарядиться. Что же делать? Поискать в маминых вещах? Среди них обязательно найдется что-то очень красивое. Сейчас это невозможно, но завтра...