Операция "Муравей" (Мясников) - страница 4

— Засверкали, мама. А ушки крепко-крепко прижал.

— И прямо в лесок?

— В лесок.

Мама сняла руки с Колиных плеч, снова положила голову на подушку, сказала тихо:

— Вот и хорошо… Теперь, дурашка, умнее будет.

У бабушки Серафимы гусей было много, но по-настоящему она любила только одного. Звали его Барон, и был он такой гордый, важный, голосистый. Выгнет свою длинную шею, закричит «га-га!» — на всё село слышно. И надо же случиться, что именно Барон пропал. Ох и расстроилась бабушка Серафима. Пришла вечером к папе, давай его укорять:

— Эх, Николай Егорыч, Николай Егорыч. Ты всё окунишками-ершишками пробавляешься, а в Щучьей яме на Соку сущий крокодил разбойничает!

— Так ведь из крокодила ухи не сваришь, — улыбнулся папа. — Зачем же он мне?

— Тебе смех, — вздохнула бабушка Серафима, — а мне горе. Барона-то сом окаянный проглотил.

— Ну-ну, — покачал папа головой, — так вот взял и проглотил?

— Проглотил. Прошлым летом у Михеевых гусыню, а теперь моего Барона. Целиком, с перьями и с потрохами…

— Сом, он потроха любит, — подтвердил папа. — Особенно куриные. Бывалые рыбаки только на них и ловят.

— Вот как? — оживилась бабушка Серафима. — Интересно. Оч-чень интересно…

И ушла, не попрощавшись. А вечером пришла снова. Торжественно протянула сверток в газете:

— Бери-ка, Николай Егорыч. Свежие.

— Что свежие?

— Куриные потроха.

— Да зачем они мне?

— Здрасте! Сам же говорил, сом лучше всего на них берёт.

Папа за очки схватился, с переносицы на лоб передвинул. Он всегда так делал, если очень удивлялся или волновался.

— Ну, соседушка, удружила! Да кто тебе сказал, что я на рыбалку собираюсь? Мне завтра в Кривой балке сено косить. К тому же и снастей-то таких у меня нет.

— Насчёт снастей не моя забота, — возразила бабушка Серафима. — А косить… Ты же директор школы, тебе обязательно, что ли? Ладно, Николай Егорыч, не хмурься, не сердись на старую. Раз хочется, коси на здоровье. Только от Щучьей начни, слышь? Поставишь удочку и начнёшь. А я сейчас к бригадиру забегу, он разрешит. До свиданьица!

Когда во дворе затихли её шаги, папа посмотрел на Сашу, на Свету (Серёжа уже в своей кроватке спал, он тогда был ещё совсем маленький), спросил:

— Что теперь прикажете делать, друзья-товарищи?

— Сома ловить! И нас с собой возьми!

— Раз так — отбой! — скомандовал папа по-военному. — Подниму ни свет ни заря.

И правда, разбудил ранёхонько. Вышли на улицу — свежо. Трава росой окроплена. Небо едва проясняться начинает. Над всем селом — тишина.

Двинулись гуськом по узенькой тропинке. Впереди Саша, за ним Света, замыкал шествие папа. На его плече — обёрнутая белой холстиной коса и длинная гибкая жердь. К жерди привязана необыкновенной крепости верёвка из кудели, на её конце — крючок из стальной проволоки толщиной чуть не с карандаш. Почти всю короткую июльскую ночь мастерил папа эту диковинную снасть.