Она снова весело засмеялась, сама не замечая этого.
– Ты никогда не был бойскаутом.
– Был. Правда, очень недолго, в блаженном возрасте шести с половиной лет. Но мне внушала отвращение форма. Особенно эти уродские панамы.
Ной слегка отклонялся от намеченной цели, но не хотел прерывать течение беседы. Все же ему удалось разговорить ее.
– А ты не была герлскаутом?
– Нет. Я всегда терпеть не могла ходить стадом.
– И не хотела носить их дурацкие тюбетейки.
– Это тоже сыграло роль. Как ботинки, не жмут?
– Нормально. Фирма есть фирма.
– Ты что-то запыхтел, герой.
– Я не пыхтел. Это Ширли. Слушай, почему я называю тебя по имени, а ты меня нет?
– Язык не слушается. – Она постучала пальцем по бутылке, болтавшейся на его поясе. – Попей. Смажь мышцы. Сейчас ты заметишь, что лозы дикого винограда стали выше, чем внизу. И что сквозь растительность просвечивает голая земля. Мы поднялись на сто пятьдесят метров.
Перед ним снова открылись дымящиеся пики, зеленые долины и небо цвета полированной стали. Дождь прекратился, но земля под ногами все еще была мокрой, а воздух имел такой же вкус, как и вода в бутылке.
– Как называется это место?
– Мы вышли на Тропу трех озер.
– Здесь не очень-то приветливо, верно?
– Да. Природа безжалостна.
– Странно… Мне казалось, что ты предпочитаешь ее людям.
– Так оно и есть. Ну что, отдышался?
– Я вовсе не запыхался. Ни капельки.
– Если мы перейдем мост, то окажемся на маршруте длиной еще в шесть километров и придем к озерам. Но можем и повернуть.
– Еще шесть километров я выдержу.
– Раз так, пошли.
Они прошли по мосту, переброшенному через Биг-Крик. Ной услышал грохот воды, почувствовал силу дувшего навстречу ветра и напрягся всем телом. Оливия шла впереди с таким видом, как будто они гуляли по бульвару Уилшир.
Ной готов был ее возненавидеть.
Еще через полтора километра Ноя подвели ноги. Пятки молили о пощаде. Оливия не удосужилась предупредить, что последний отрезок пойдет в гору. Он заскрежетал зубами, но не сбавил шагу.
Нужно было чем-то отвлечься от ощущений предавшего его тела. Он заставил себя думать о массаже, который закажет в ту же минуту, как только вернется. О близком ленче. Чем-то угостит его Оливия?
Краем глаза он уловил какое-то движение и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть тень, шмыгнувшую через расступившиеся деревья.
– Что это было?
– Белка-летяга. Редкое зрелище для этого времени суток. Они ведут ночной образ жизни.
Пока они шли наверх, Ной почти забыл про ноющие мышцы. По земле и деревьям сновали бурундуки, весело треща и переругиваясь между собой. Ястреб, паривший у них над головой с гордо распростертыми крыльями, издал злобный крик, которому откликнулось несшееся отовсюду эхо. На земле лежало отливавшее угольным блеском перо ворона. Вдали показался клочок снега.