Однако все это не помешало им усилить надзор за мной. Когда я решил пойти на шоссе Псков — Выру — Валга, чтобы взглянуть на проходящие там части Красной Армии, тут же явились трое вооруженных винтовками солдат и, напомнив, что казарму покидать запрещено, велели мне немедленно возвращаться.
Общаясь, насколько это было возможно, с окрестными жителями, я пытался восстановить старые и наладить новые связи с выруской беднотой. Родом из Выру и окрестных мест были некоторые сидевшие со мной политзаключенные: сапожник Тируссон, плотник Тагель. Когда-то в Выру жил художник Яан Вахтра, с которым я встречался еще в в 1922 году; уроженцем Выру был известный радикальный поэт Вальтер Каавер, который впоследствии принимал активное участие в революционном рабочем движении. Пытаясь через старых знакомых завязать новые связи, я получил возможность беседовать со многими людьми.
У меня сложилось твердое впечатление, что широкие круги трудящихся разочаровались как в буржуазной демократии, так и в дешевой демагогии фашистов. Фашистская диктатура осуществляла «политику твердой руки», загнала в подполье политическую жизнь даже самой буржуазии, оставив свободу действий только самой реакционной клике. За весьма короткий срок она доказала, что жизнь для бедняка, для трудящегося человека стала еще более невыносимой.
Экономика страны деградировала. (Правда, в какой-то степени оживилась сланцевая промышленность в результате заинтересованности фашистской Германии в сланцевом масле и бензине.) Но все другие отрасли промышленности в 1938–1940 годах вследствие ослабления связей с вступившими в войну капиталистическими государствами еще больше стали сворачиваться. Давали себя знать скудость сырья, недостаток рынков.
Важные процессы происходили в деревне. Во время гражданской войны часть безземельных, малоземельных крестьян и середняков, увлеченная демагогией и посулами меньшевиков, качнулась в сторону буржуазии в надежде стать хозяином своего клочка земли. Однако в результате буржуазной земельной реформы землю получили лишь те, кто, по довольно меткому определению буржуазного идеолога Я. Тыниссона, «был в состоянии ее обрабатывать», то есть сынки и дочери зажиточных середняков, «серых» баронов, а также офицеры буржуазной армии.
Широкие круги безземельных — бобыли, батраки, мызные рабочие — если и получили клочок плохонькой земли, то попадали из одной кабалы (помещичьей) в другую (банковскую), поскольку кулацкое государство, взяв на себя обязательство выплатить прибалтийским баронам за отчужденную у них землю, в свою очередь, стало взимать эти деньги через банки с бедняков. В результате четверть крестьянских хозяйств была продана с аукциона.