Мы рассказали Хельсингу свою историю, достали паспорта и показали сделанные в них полицией надписи. Кесккюла был страшно зол, реагировал на это очень темпераментно.
— Вам вписывают в паспорт черт знает что, и вы смиряетесь! — возмущался он. — По этой записи можно подумать, что вы жулики, этот паспорт нельзя нигде показать без того, чтобы не вызвать подозрений.
Кесккюла заявил, что мы не должны были принимать такие паспорта, посоветовал заявить протест начальнику полиции кантона и просить его оставить нас в Швейцарии.
Наше обращение к начальнику полиции кантона кончилось тем, что нам выдали бумагу, в которой было сказано, что нам запрещено пребывать в Швейцарии по той причине, что мы, будучи иностранцами, якобы поступили на работу без разрешения.
На прощание мы еще раз встретились с Хельсингом. Он передал для своей старой матери удививший нас «подарок» — мужские носки, да и те заштопанные. Прибыв на родину, мы передали вещи по адресу. У бедной старушки потекли слезы, когда мы сказали, что эти носки ей прислал сын.
Итак, мы пустились в обратный путь снова через Германию. Вопреки предсказаниям Кесккюла никто к нашим паспортам не придирался. Оказавшись в Штеттине с билетом на пароход, мы почувствовали себя спокойно и уверенно. В Штеттине в универсальном магазине купили себе кое-что из одежды, чтобы снять ту, в которой работали на строительстве, и выглядеть приличнее.
Когда я переступил порог дома № 21 по Красной улице, то увидел отца, который сидел у стола, сжав голову руками. Услышав мои шаги, он сразу повеселел:
— Ну, здравствуй. Хорошо, что вернулся. Я уже думал, что не дождусь тебя. Столько дел по хозяйству, а силы-то нет. Теперь все лучше пойдет.
На следующий же день мы приступили к уборке сена. Весь август 1923 года я жил дома, возобновив городские знакомства, а в начале сентября надо было возвращаться в Тарту, тем более что я получил из «Рабочего подвала» весточку — меня там ждали для переговоров о работе. Перед отъездом я встретил Альму Ваарман, энергичную юную пролетарку, очень популярную среди молодых рабочих. Она сунула мне в руки пачку журналов, поручив отвезти их в Тарту для распространения среди молодежи.
В Тарту меня ждало предложение Ханса Хейдемана занять место партийного организатора по Петсеримааскому, Вырумааскому, Валгамааскому уездам. Та же партийная работа, которую я вел до сих пор, но только вести ее надо систематически, изо дня в день. Я согласился.[15]