Но все когда-нибудь заканчивается, и, когда мы разделяемся, мы еще долго не говорим. Я наблюдаю за тенями, которые танцуют на картине на стене. Я чувствую, что Бэрронс, лежащий за мной, не спит.
— Ты когда-нибудь отдыхаешь?
— Нет.
— Это, должно быть, ад.
Я любила спать. Сворачиваться клубочком, дремать, видеть сны. Мне это было необходимо.
— Я вижу сны, — холодно сказал Бэрронс.
— Я не это имела в виду...
— Никогда не жалейте меня, мисс Лейн. Мне нравится быть собой.
Я перекатилась, коснулась его лица. Позволила себе быть нежной. Провела пальцами по его щеке, погладила волосы. Он словно впал в транс от моих прикосновений. Я пыталась представить себе, как можно жить без сна. Преимуществ было много.
— А как же ты видишь сны, если не спишь?
— Я грежу. Людям иногда нужно отрешиться от всего. То же состояние достигается с помощью медитации, и подсознание вырывается на свободу. Большего мне не нужно.
— Что случилось с твоим сыном?
— Какое ты любопытное создание.
— Это из-за него ты хочешь заполучить «Синсар Дабх»?
Внезапно я ощутила, как напрягается его тело. Ярость дохнула на меня, как сирокко, и я очутилась в голове Бэрронса, в той самой пустыне, и снова пришла раздвоенность: я — это он, и я — это я. Я, похоже, всегда возвращаюсь с ним именно в это место. А потом...
Я — Бэрронс, и я на коленях на песке.
Ветер усиливается, близится буря.
Я был глуп, очень глуп.
Смерть по найму. Я смеялся. Пил. Трахался. Ничто не имело значения. Я шел сквозь жизнь, как бог. Взрослые мужи кричали, видя мое приближение.
Я родился сегодня. Сегодня впервые открыл глаза.
Теперь, когда уже слишком поздно, все кажется совсем другим. Какая грёбаная шутка судьбы. Мне не стоило сюда приходить. Эту битву по найму мне не стоило принимать.
Я держу сына на руках и плачу.
Небо разверзается, изрыгая шторм. Ветер приносит песок, превращая день в ночь.
Мои люди падают вокруг меня, один за другим.
Умирая, я проклинаю небеса. И они проклинают меня в ответ.
Приходит тьма. Одна лишь тьма. Я жду света. Древние говорили, что, когда умираешь, видишь свет. Говорили, что нужно бежать к нему. Если свет исчезнет, дух останется на земле навечно.
Но свет не снисходит ко мне.
Всю ночь я жду в темноте.
Я мертв, но чувствую пустыню под своим трупом, песок, врезающийся в кожу, забивающийся в ноздри. Скорпионы жалят мои руки, мои ноги. Открытые мертвые глаза засыпаны песком и смотрят в ночное небо, где одна за другой загораются и гаснут звезды. Тьма абсолютна. Я жду и думаю. Свет придет. Я жду, я жду.
Но дожидаюсь только рассвета.
Я поднимаюсь, со мной поднимаются мои люди, и мы, обмениваемся тяжелыми взглядами.