Возвращение блудного сына (Соколовский) - страница 14
— Кто такой?
— А ты кто такой? — обиделся Малахов.
— Я человек прохожий, обшит кожей. — Усатый сгреб в кулак его гимнастерку на груди, приблизился вплотную. — Говори!
Выслушал его напряженно, внимательно, переспрашивал иногда. Под конец сказал:
— Безработный, значит? Любопытно… Ну, мне пора. Авось еще свидимся. За мной выходи минут через пять, не раньше. Если увижу, что следишь, — пришью сразу. А ловко ты их… в душу мать! — улыбнулся, пыхнул золотым зубом.
Рассуждая, можно теперь назвать кучу причин, в конце концов оказавших роковое влияние на дальнейший ход жизни Малахова. Можно сказать так: не демобилизуйся он, не покинь Сибири — все было бы по-другому. Но можно и так: не оголодай, не пойди продавать шинель — тоже было бы иначе; да в конце концов по-другому бы все сложилось, пойди он продавать эту шинель часом, получасом раньше или позже! Так или иначе, большинство бед, свалившихся после на Малахова, были следствием его встречи с золотозубым. А ведь приглядись он тогда внимательнее — наверно, по каким-то с первого взгляда неуловимым деталям можно было разобрать, на чьей стороне правда в этой схватке…
Спасенным был Валька Дроздов, помощник Кота и его правая рука. Мало того, что Николай спас Вальку на рынке от выследивших его оперативников — это само по себе стоило благодарности, однако Валька был жесток и мелочен, вместо благодарности можно было получить и финку в бок, — но банда, сильно потрепанная, нуждалась в крепком, свежем пополнении, а дерзкий и бездумный поступок Малахова говорил сам за себя. По этому поводу Валька держал совет с самим Кутенцовым и через пару дней, подкараулив Малахова на бирже, подошел. Увидел, будто случайно, обрадовался:
— О! Старый знакомый!
Однако по моментальному взгляду, которым он обменялся с парнем, второй день отиравшимся в очереди, перекупившим место у другого безработного, Николай понял, что за ним следили. Парень сразу исчез, будто и не было, а золотозубый, выйдя с Малаховым с биржи, повел его в ресторан: накормил до отвала, дал водки, потом купил ему в комиссионной лавке пиджак, первый в малаховской жизни. Пиджачонко был не новый, и по цвету, и по покрою — так себе.
— Ты не думай, не денег жалко, — объяснил благодетель, — а так лучше: глаза меньше будут пялить, а это в нашем деле… сам увидишь!
Николай, пьяный и размякший, плакал и обнимал Вальку.
Тем же вечером, когда Малахов оказался на «сходке» Котовой шайки и пил самогон, касаясь локтем теплого бока вертлявой Раечки, он еще плохо представлял себе, куда попал. И лишь уловив сквозь пьяный мат разговоры бандитов об их делах, подумал: «Пропал!» Проснувшись ночью возле разметавшейся Раечки, тихонько встал и подкрался к двери.