Она остановилась. Подруги гурьбой прошли мимо Федора. Они весело о чем-то переговаривались. Марина смотрела на него ясно и выжидающе. А он молча взял ее за руку и потянул в конец коридора.
— Ну, что ты хотел сказать? — спросила, наконец, Марина.
— Я вот что хотел сказать! — Федор снова замолчал и, оглянувшись, вдруг засмеялся открыто и заразительно, крепко сжимая ее руку. — Ничего… Просто, знаешь, очень надо было видеть тебя, и вот — здравствуй, пожалуйста!
— Ну, здравствуй, — сказала она просто и тоже засмеялась.
Взяв его за локоть (трогательный, доверчивый жест, как его любил Федор!), она пошла рядом с ним к выходу.
И с этого дня… Марина, Марина, Марина!.. Она, казалось, была в самом воздухе, всегда где-то рядом — дома, на лекциях, на собраниях.
В ее семье случилось горе. Отец, уехавший на учебу в Москву, сошелся там с другой женщиной. Марина плакала, она была любящей дочерью.
— Старый дурак, — хмурясь, уронил Виктор.
Для Федора все это было непонятно и дико. Он с гордым и теплым чувством вспомнил отца.
…Внезапно обнаружился соперник. Анатолий Стрелецкий начал ухаживать за Мариной. Федор никак не решался спросить о ее отношении к другу. Она выручила его сама:
— Этот Толя… Что ему надо? Скажи ему. Мне просто неудобно.
Федор передал разговор товарищу. Тот усмехнулся:
— Пардон… Теперь — полная ясность.
И вскоре уехал. Федор вспомнил наставление отца: «Ничего не откладывай на завтра».
А как в любви?
Когда Федор спросил у нее, вышла бы она за него замуж, Марина растерянно сказала:
— Я не думала об этом.
— Марина, я тебя прошу… дай ответ.
Она долго молчала. И непонятным было это молчание.
— Я поговорю с мамой.
Он сам пошел к матери. Умолял ее. Грозил, что не уйдет до тех пор, пока не получит согласия. Наконец обратился к Виктору.
— Не знаю, — сказал тот, — ваше дело. Мне думается только, рано вы затеяли… А впрочем… — Он растерянно посмотрел на товарища и сестру: — Марина, тебя что — не касается?
Она сидела на диване и спокойно улыбалась.
— Ну, что ты молчишь? — вспыхнул Виктор. — Девчонка!
Она расхохоталась.
— Боже мой, как трагичны у вас физиономии! — Вскочила, подбежала к Федору, обняла его и поцеловала.
Раннее материнство придало лицу Марины особое, сосредоточенное и тихое выражение. Она была счастлива, все свои заботы обратила на ребенка, Федор иногда даже протестующе-шутливо спрашивал:
— Марина, у тебя есть муж или нет?
— А что такое?
— Ну, подойди.
Подходила, обнимала. Он смеялся:
— Я тебя ревную к Павлику.
— Глупый!
Коротко прикасалась губами к щеке — очень коротко, мельком, с обидной торопливостью — и опять уходила к сыну.