— Было такое…
— Вот видите — было. Хорошо, что вы сами осознали это. Ведь, наверное, уходила бездна времени? Конечно! А сейчас? Вполне ли вы уверены, что очень хорошо продумали свой рабочий день? Я вот сужу по себе. Одно время никак не мог заняться иностранным языком. Казалось, ну, действительно дыхнуть некогда. Однако решил: осилю! А стоило решить — и время нашлось. Нам всегда надо думать над своим рабочим днем. И тогда времени хватит на все. А иначе как же мы будем выполнять ленинское указание — вот это?
Он кивнул на стену, там висел плакат:
«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество».
— Надо всегда помнить эти ленинские слова. А вы, видимо, не подумали о них, если говорите, что атомные открытия не нужны вам…
— Я не сказал «не нужны»…
— Ну, не совсем нужны. А это все равно.
Ванин начал говорить о значении теоретической конференции. Федор внимательно слушал.
«Черт побери! — думал он. — Оказывается, это не только интересно, но и очень важно сейчас: идеологическая борьба в науке!»
Ванин продолжал диктовать список литературы.
— Записывайте дальше. Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм». Книга эта была у вас в программе прошлого года. Но вы должны читать Ленина постоянно. Я не ошибусь, если скажу, что ленинскую работу вы помните лишь в общих чертах.
Федор мучительно покраснел.
— Да, Александр Яковлевич, — глухо сказал он, — помню только в общих чертах.
— Вот это плохо. Ленин должен быть спутником всей вашей жизни, а книги его — вашими настольными книгами.
Помолчал, неодобрительно сказал:
— Я надеюсь все-таки, что вы подумаете над нашей сегодняшней беседой. И к конференции подготовитесь и отлично проведете всю работу, связанную с ней.
Федор задумался, посмотрел на книгу, лежавшую перед секретарем партийной организации.
Ванин, пожилой человек, читает Ленина постоянно, а он, мальчишка, забыл даже то, что обязан знать по очень сжатой институтской программе. И еще берется критиковать секретаря парткома!
— Я обязательно проведу эту работу, Александр Яковлевич, — сказал Федор решительно, — и сам подготовлюсь! Конференция, по-моему, будет очень полезной.
— Да, я думаю. Значит, договорились?
— Да, да.
— Хорошо.
Сказав, что консультироваться можно будет у него, Ванина, и у профессора Ильинского, Александр Яковлевич неожиданно спросил:
— А скажите, я вас часто вижу с Ремизовым. Вы с ним что, дружите?
— Да. Я с ним живу в одной комнате.
— Вы живете с ним?! — обрадованно воскликнул Ванин. — Очень хорошо!
Федор не задумался сразу, почему Ванин так доволен его дружбой с Аркадием. Если мы любим товарища, то, естественно, признаем, что и другие должны его любить. Только после Федор вернулся к своим размышлениям о том, почему Ремизов во всем поддерживает Ванина и чем объяснить их взаимное теплое отношение друг к другу, хотя они вовсе не были товарищами. Объяснить их отношения симпатией схожих по характеру людей он не мог. Тут было что-то другое. Что именно? Федор не знал, а спросить у Ванина стеснялся.