— Сколько это будет?.. — Хольгер запнулся. — Дело в том, что я не могу заплатить много.
— Совсем ничего, — старуха махнула рукой. — Может, зачтется при случае мне добрый поступок, когда покину я этот мир для мира иного. К тому же, что может быть приятнее для бедной старухи, чем угодить такому красавцу? Эх, было время, да сплыло… Ну и ладно. Дай-ка мне поглядеть твою рану, а после ступай в постель.
Хольгер, стиснув зубы, терпел, пока она промывала рану и накладывала компресс из трав, бормоча при этом заклинания. Он был так измучен, что готов был вытерпеть что угодно. Однако у него хватило благоразумия отказаться от предложения занять ее тюфяк: он предпочел охапку сена в конюшне, рядом с бдительным Папиллоном. Нельзя бесконечно искушать судьбу. И так его занесло в края, по меньшей мере, диковинные.
Хольгер проснулся и какое-то время лежал с закрытыми глазами, припоминая, что с ним произошло накануне. Потом вскочил на ноги и осмотрелся.
Итак, он провел ночь в конюшне. Допотопное сумрачное строение, пропитанное запахом навоза и сена. Черный конь, тянущий губы к его ладони… Он стряхнул с одежды приставшие травинки. Отворилась дверь, и полумрак прорезал луч солнца.
— Добрый день тебе, славный рыцарь, пропела Мать Герда. — Вот уж кто спал сегодня сном праведника, как говорится. Я за свою жизнь видала не один десяток честных людей, которых по ночам терзала бессонница, и людей подлых, от храпа которых ходила ходуном крыша. У меня рука не поднималась будить тебя. Иди взгляни, что тебя поджидает.
Оказалось, его поджидала миска овсянки с хлебом, сыр, пиво и кусок недоваренной свинины. Хольгера не нужно было долго упрашивать, и, расправившись с завтраком, он с тоской подумал о сигарете и кофе. К счастью, тяготы военного времени научили его довольствоваться малым. Он энергично умылся в корыте на улице и почувствовал себя совсем неплохо.
Когда он вернулся в хижину, оказалось, гостей в ней прибавилось. Правда, Хольгер обнаружил это только тогда, когда кто-то дернул его за штанину и прогудел низким басом:
— А вот и я!
Хольгер опустил глаза и увидел коренастого человечка с темным, землистым лицом, ушами, похожими на ручки пивной кружки, носом-туфлей и белой бородой. Человечек был одет в коричневую куртку, такие же штаны, но при этом бос. Роста в нем не было и трех футов.
— Это Хуги, — сказала Мать Герда. — Он будет твоим проводником.
— Э-э-э… очень приятно, — отозвался Хольгер. Он взял карлика за руку и потряс ее, отчего тот просто остолбенел.
— Пора в путь! — весело воскликнула старуха. — Солнце высоко, а вам предстоит долгая дорога, полная напастей. Но не страшись их, сэр Хольгер. Лесной народ — а Хуги из их рода-племени — знает, как избегать нежелательных встреч. — Она протянула ему холщовый мешок. — Я собрала немного мяса и хлеба, и еще кое-чего: уж я-то знаю, как вы о себе заботитесь, благородные паладины, странствующие по белу свету и прославляющие имена своих дам. Разве помыслите вы о том, чтобы припасти что-нибудь на обед? Ах, будь я молодой, я бы и сама об этом не думала, ибо когда мир цветет, то живот не в счет. Теперь, в мои годы, о чем другом еще и помнить бедной старухе?