– Не спорю.
– Оказывается, я всесилен. Узнай я об этом раньше, ваш дед был бы уже мертв.
– Сэм не заслуживает смерти, мистер Крамер, – сказал Адам, направляясь к двери. Он не ждал найти здесь понимание, важнее было показаться старику на глаза, заставить его задуматься о других.
– Ее не заслуживали ни мои внуки, ни мой сын. У порога Адам остановился.
– Прошу извинить за внезапное вторжение. У меня есть сестра, двоюродный брат и тетя, дочь Сэма. Знайте: это – вся его семья. Казнь Сэма жестоко накажет и нас. В случае помилования он все равно не покинет стен тюрьмы. Он уже стар и очень скоро умрет естественной смертью.
– Его казнь накажет и вас?
– Да, сэр. Жизнь его семьи – бесконечная трагедия. Хочется избежать ее продолжения.
Крамер обернулся к двери. Лицо его ничего не выражало.
– Мне жаль вас.
– Благодарю за то, что уделили мне время, сэр.
– Всего доброго.
Адам вышел на улицу и неспешно направился в центр. Дойдя до парка, опустился на ту же самую скамью неподалеку от двух бронзовых фигурок. Несколько минут он просидел неподвижно, однако ощущение покоя вытеснялось тут мучительным осознанием вины. Качнув головой, Адам встал и медленно двинулся дальше. Метров через двести зашел в кафе, чтобы выпить чашку чая и съесть сандвич. За соседним столиком негромко разговаривали трое. Пару раз прозвучало имя Сэма Кэйхолла, однако деталей он не расслышал.
В недорогом мотеле Адам снял номер, позвонил Ли. Судя по голосу, тетка была трезвой и с облегчением восприняла весть о том, что ночь племянник проведет не в ее особняке. “Вернусь завтра к вечеру”, – сказал он.
Когда над городом сгустились сумерки, Адам крепко спал.
К семи утра Адам уже был в “Бринкли-Плаза”. До восьми он успел трижды переговорить с Гудмэном по телефону. Голос старшего партнера звучал устало, очевидно, Гарнер имел проблемы со сном. Они подробно обсудили деликатный вопрос Бенджамина Кейеса: в архиве Адама хранились записи об ошибках защиты на последнем судебном процессе, однако обвинить Кейеса в непрофессионализме обоим представлялось делом достаточно сложным. Непросто рассуждать о том, что происходило много лет назад, когда перспектива смерти Сэма в газовой камере казалась почти нереальной.
Гудмэн по достоинству оценил признание Кэйхолла. Оказывается, Сэм хотел обратиться к присяжным и не сделал этого лишь по прямому указанию своего адвоката. Хотя Гарнер и сомневался в объективности Кэйхолла, он готов был принять его слова на веру.
Оба юриста понимали: этот вопрос следовало поднять еще годы назад, теперь же попытка вернуться к нему являлась выстрелом с весьма дальним прицелом. Вышедшие совсем недавно постановления Верховного суда страны категорически не рекомендовали судьям рассматривать любые петиции, поданные позже установленных сроков. Однако сейчас речь шла о конкретном факте – уж его-то суд должен принять во внимание? Адам вновь и вновь переписывал текст ходатайства, факсом отсылая каждый новый экземпляр Гудмэну. Он надеялся, что суд штата ответит быстрым отказом удовлетворить жалобу и тогда можно будет обратиться уже в федеральный суд.