Его провели в комнату для посетителей.
– Сэма доставят сюда минут через пять.
Когда за Кэйхоллом пришли, он сидел перед пишущей машинкой.
– Подъем, Сэм. К тебе гость.
Прекратив печатать, Кэйхолл поднял голову. В лицо ему била струя воздуха от вентилятора; на экране телевизора шел бейсбольный матч.
– Кто?
– Твой брат.
Сэм аккуратно поставил машинку на постель, потянулся к спортивному костюму.
– Что еще за брат?
– Об этом мы его не спросили, Сэм. Одевайся.
Со стянутыми за спиной руками его повели по коридору. Когда-то у Сэма было три брата, но старший давно умер – отказало сердце. Младший, шестидесятилетний Донни, перебрался в Дёрхам, Северная Каролина, а слабый здоровьем Альберт в свои шестьдесят семь жил в лесной хижине у западной оконечности округа Форд. Донни каждый месяц присылал в Парчман сигареты, немного денег, а изредка – кратенькое письмецо. Об Альберте Сэм уже семь лет ничего не слышал. До 1985 года писала тетка, старая дева, но смерть унесла и ее. Другие члены обширного когда-то семейства Кэйхоллов о Сэме забыли.
Должно быть, Донни, сказал он себе. Донни оставался единственным, кто мог приехать. Они не виделись уже два года. Предвкушая радость встречи, Сэм замедлил шаги. Надо же, какой сюрприз!
Он ступил в комнату и бросил взгляд на зарешеченное оконце. Лицо сидевшего перед ним мужчины было незнакомо. Сэм невольно посмотрел по сторонам, удостоверяясь, что иных посетителей в комнате нет. Мужчина с холодным интересом изучал глазами вошедшего. Чтобы успокоить охранников, Сэм радушно улыбнулся гостю. Освободив руки Кэйхолла, тюремщики вышли. Дождавшись, пока в замке повернется ключ, Сэм опустился на стул, вытащил из кармана сигарету, закурил.
Внешность мужчины будила в мозгу неясные воспоминания, однако понять, кто перед ним сидит, он не мог. Минуты две прошли в полном молчании.
– Мы где-нибудь виделись? – спросил наконец Кэйхолл.
– Да.
– Где?
– В прошлом, Сэм. В Гринвилле, в Джексоне и Виксбурге. Возле синагоги, неподалеку от дома Пиндера и совсем рядом с офисом Марвина Крамера.
– Уэдж?
Мужчина медленно склонил голову. Сэм прикрыл глаза, выпустил к потолку густой клуб дыма.
– Господи, я-то надеялся, ты уже мертв.
– Нехорошо.
Кэйхолл дико взглянул на собеседника.
– Сукин ты сын, – процедил он. – Сукин ты сын! Я двадцать три года был уверен, что ты горишь в аду. Я тысячу раз убил тебя собственными руками, зарезал, повесил, расстрелял. Я смотрел, как ты истекаешь кровью, слушал твои предсмертные вопли.
– Прости, Сэм. Не хочется тебя разочаровывать, но я здесь.
– Ненавижу! Будь у меня сейчас ружье, я всадил бы в твою голову заряд свинца и хохотал бы от восторга. Ненавижу!