Он видел только молочный туман, и ему было хорошо.
Он смотрел только вперед и уверенно шел по своей тропинке. Под ноги смотреть больше не требовалось, и это тоже было приятно. Лодки он не заметил, он расслышал только конец окрика:
— …На острове-то!
От окрика он остановился и, не оглядываясь, упал. Упал в черноту и холод, очнулся с песком во рту и мокрой головой.
— Вставай! — звенел мальчишеский голос. — Слышь, вставай! Двухвостки в уши налезут!
Тогда он сел и увидел двух мальчиков. Один из них в руке держал черпак. Наверное, из этого черпака его облили. Откуда они взялись? И, осмотревшись, Полунин увидел на отмели низкобортную шлюпку — вот откуда.
— Говорить не умеешь? — строго спросил мальчик с черпаком.
— Умею, — ответил Полунин и неожиданно улыбнулся. Теперь он спасен. Теперь все в порядке, кроме фуражки. И ну ее к черту.
— Отвезите меня на тот берег, — сказал он, вставая.
— На который?
Туман клубами валил с обеих сторон косы, но сомнений не было. Он пришел с правого берега, значит, теперь нужно на левый.
— На тот, — сказал он и махнул рукой.
— А что дашь?
В самом деле, что дать? Денег нет, да их и не возьмут. Папиросы? Мальчишкам? — не годится. Кроме того, они размокли в кашу.
— Дам часы.
Врешь? — хором удивились мальчишки.
— Нет, не вру, — ответил Полунин и пошел к лодке. Мальчики бросились за ним.
— Покажь! Покажь!
Полунин остановился, расстегнул шинель и из жилетного кармана вынул золотые с двойной крышкой часы. Открыл крышку и показал: было половина седьмого.
Мальчишки, вытянув шеи, смотрели. Маленький, спрятавшись за старшим, громко сопел. Старший вдруг потемнел и отступил на шаг.
— Спрячь! — сказал он. — Ну их, твои часы! Отвезем, а только часы спрячь!
— Почему?
— Краденые они.
Полунин усмехнулся и спрятал часы. Потом взглянул на лодку и перестал улыбаться. Это был низкий, долбленый остов. К такому пришивают доски борта, и получается обычная волжская лодка.
— Разве на такой штуке можно?
— Бударка это, а не штука. Полезай!
Бударка была похожа на подводную лодку. От такого сравнения Полунин ощутил знакомое удушье. Однако выбора не было.
— Кто не рискует, тот не проигрывает, — громко сказал он. Перелез через низкий борт и сел на мокрое дно. Сидел, крепко держась за борта, не отрываясь смотря на свои ботинки. От воды и песка они совершенно побелели. Когда шлюпку качало, он закрывал глаза, чтобы не видеть, как они раскачиваются.