О опасный соблазн! О неутолимое желание причаститься талой бриллиантовой воды, испить, умыться ею, утонуть, захлебнуться, раствориться, выплеснуться, истечь в совершенную раковинку, прикрытую мягкой складочкой, и успокоиться, застыть, выкристаллизоваться бриллиантовым сердцем! И остаться. Остаться навеки пригвожденным золотой стрелой к божественной плоти.
Но мало ли кто чего хочет. И редко что происходит сразу и вдруг. На глазах у публики, обкусывающей ногти от зависти. Когда это происходит на публике, то считается неприличным. На глазах у публики считается приличным лишь корчиться в восторженном исступлении, внезапно выиграв моющий пылесос в телешоу, утирая рукавом со лба обильный пот — побочный продукт человеческой склонности к стяжательству. И покамест Никита истекал всего лишь внезапной испариной, ничем иным, глядя, как между короткими — вразлет — полами атласного закатно-кровавого жакета, нарочно расстегнутого снизу, переливчато, в такт шагам, дрожат бриллиантики, гроздью пришпиленные над пупком.
Рядом глотал слюни и вожделеющим бегемотом отдувался пораженный внезапной немотой негр Константин, но его удостоили лишь мимолетного взмаха ресниц, что, однако, означало шанс — один на тысячу, на миллион, но шанс. И если, скажем, почаще мелькать в офисе, то, кто знает, кто знает. Черного-то бриллианта, если приглядеться, у нее пока что нет… Но Костино время еще не пришло, так как Лилия Тиграновна устремила взор свой на Никиту, и грудь ее затрепетала под темно-красным атласом, ловя такт его дыхания, ритм пульсации его ауры.
— Игорь Петрович, — раздался повелительный резковатый голос. И поскольку Игорь Петрович упрямо куксился, изучая фирменный логотип на корзине для бумаг, в голосе прибавилось проволочной резкости: — Игорь Петрович, вас не затруднит представить мне нашего гостя?
Взгляд Игоря Петровича нехотя отчалил от урны и поплыл в неширокий пролив между Никитой и Лилией Тиграновной и попал в болтанку — такие там ходили волны и кипели буруны. Чтобы не укачало, Игорь Петрович уставился на потолочный плафон, сморгнул от яркого света и промямлил:
— Лилия Тиграновна. Это, — дернул он носом в сторону Никиты, — это ваш… это наш новый… кандидат. Скоро полезет на стенку. Высоко полезет. М-да. — Игорь Петрович ничем не рисковал, давая Никите столь двусмысленную рекомендацию. Он понимал, что его не то чтобы не слушают, но во внезапном буйстве стихии совершенно не воспринимают изысканности намекающей интонации. Поэтому он позволил себе получить подобное маленькое удовлетворение, отозвавшееся приятным теплом и щекотанием в области малого таза, и откланялся. Хомяк климактерический.