Дверей в коридоре оказалось не слишком много, что вдохновляло, и Никита решил стучаться в каждую по пути своего следования, то есть в поисках потерянного рая избрал метод проб и ошибок. Первую дверь открыли довольно скоро, Никите пришлось колошматить в хлипкую фанеру не больше минуты. В темноте за распахнувшейся дверью кто-то вопросительно и недовольно рыкнул.
— А где Бибигюль? — наивно осведомился Никитушка.
— Рррр?!! — переспросили его.
— Или Гюльчатай? Ну забыл я… Косоглазенькая… Шамаханская… — бормотал Никита, пошатываясь от слабости и из последних сил борясь с тошнотой.
— Рррр. С-с-скотина голая, — оглядели Никиту из-за двери. — К психоаналитику сходи, пока тебе не оторвали. Или тинктуру валерианы на ночь пей, старую добрую. Чем больше, тем лучше, бутылками. А я невролог. Невролог я! Мое дело приличные неврозы лечить. А половые извращенцы, кобели озабоченные, сексуальные психопаты — это к психоаналитику лучше всего. А если ты то самое привидение, о котором девки с общей терапии, поддавши, впаривают, так тихо-мирно просачивайся, и не хрен в дверь колотить. — И дверь перед Никитиным носом захлопнулась.
— Сам секс… экс… экс-кобель озабоченный, — довольно громко обиделся Никита. — Сам привидение-извращенец… Тьфу! Сам просачивайся! Тьфу! — Язык у Никиты заплетался и в трубочку сворачивался, и горькие слюни из-под языка текли, как у бешеной собаки, только успевай плеваться самым непристойным образом. — Сам просачивайся, если психопат!
— Рррр?!! — донеслось из-за двери. — Кастрировать?!!
— А… А кто тут хирург? — нашелся Никита, наглость в котором проснулась раньше, чем полностью восстановились основные функции центральной нервной системы. — Тут, по-моему, только извр… невр… вол… не-вро-лог!
— А их тут целый этаж, чтоб ты знал, хирургов-то, и все с ножиками. Рррр. Ррразбудить?!
— Чтоб им всем сдохнуть, — пробурчал себе под нос расстроенный изобилием хирургов Никита, но его услышали из-за тонкой дверной фанерки и неожиданно поддержали:
— Рррр… И я говорю. Только бы им резать, только бы резать, поганцам. А все болезни от нервов, с античных времен известно. Черная желчь, зеленая желчь… Это они тогда происхождение эмоций так объясняли. Разольется зеленая или там черная, вот тебе и меланхолия. И наплевать терпельцу, в штанах он или без… А эти — сразу резать жизненно важные органы или мозги потрошить почем зря. Рррр… Штаны надень, придурок. Пить надо меньше. — Последнее прозвучало вполне мирно и даже сочувственно, дружеским советом.
— А? — переспросил Никита и обнаружил, что те тряпки, которыми он не очень удачно — все мимо — прикрывался, суть его собственная одежда. Нашлись трусы, нашлись джинсы и рубашка, кроссовки же, носки и куртка исчезли бесследно. И Никита, облачившийся, но босой, побрел дальше по коридору. Для очистки совести, без вдохновения, он стукнул еще в пару дверей, но ни одна сволочь ему не открыла, и тогда он, чувствуя себя беспредельно несчастным, от холода поджимая пальцы босых ног, с надрывом заорал на весь коридор: