Они ждали три дня. В это время к королю Ричарду явились посланцы – епископ Бовэ и Дрого из Мерло (известный и очень почтенный человек во владениях короля Франции). Они потребовали, чтобы король немедленно отплыл в Акру, потому что французский король не намерен нападать на город до прибытия английского короля. <…>
Король не обратил внимания на посланцев и направил свою армию в Никосию. Каждый человек нес продовольствие для себя, потому что район был покинут людьми. Наши люди шли развернутыми боевыми формированиями, поскольку узнали, что император собирается на них напасть. Король шел с последним формированием, готовым отбить любую внезапную атаку.
Неожиданно император и с ним семьдесят греков показались из засады. Их баллистарии метали копья в наших людей, идущих в задних рядах, но не смогли разбить боевые формирования – воины их дисциплинированно сохраняли. Император появился из укрытия медленно, как лазутчик. Он двигался неравномерно и не по прямой, чтобы наши боевые формирования, заметив его, распадались, или чтобы он мог пустить стрелу в короля, когда найдет его. Увидев короля в последнем формировании, он выпустил в него две отравленных стрелы. Король пришел в ярость. Он пришпорил коня и поскакал к императору, чтобы нанести ему удар копьем. Император сразу же бросился прочь. Он скакал со всей возможной скоростью к крепости под названием Кантара. Там он впал в смятение и тоску, потому что не сумел сделать то, что хотел. <…>
Император, поразмыслив, решил, что богини судьбы против него. Его единственная дочь была в плену – это не давало ему покоя, – а его замки захвачены или сдались. Его еще поддерживали некоторые союзники, но скорее по необходимости, чем из любви. Видя, что выхода нет, император неохотно решил искать мира. Он отправил гонцов к королю Ричарду, и сердце английского монарха исполнилось сострадания.
Император явился из Кантары со скорбным видом, удрученный и подавленный. Он пришел к королю и пал к его ногам. Преклонив колени, он сказал, что подчинится милосердию короля во всем, что не оставит для себя ни замков, ни земель и король станет его господином, пока не закует его в железные цепи.
Король сжалился над несчастным. Он заставил императора подняться и сесть рядом с ним. Когда же король велел привести дочь императора, чтобы повидаться с отцом, тот был вне себя от радости. Он обнял дочь и целовал ее, а слезы текли по его лицу.
Это было в пятницу после праздника св. Августина и накануне Троицы[247].
Ричард заковал императора в цепи, но не в железные, а в серебряные.