— Не помню…
— Я и с отцом твоим встречалась. Он очень любил твою маму и тебя, разумеется.
Штефан уже не помнил времена, когда его родители любили друг друга. В тяжелом халате он сильно потел. Тетя Элизабет была вроде немолодой, но и не старой тоже. Губы накрашены, пахнет духами. Штефан не знал, что сказать.
Глаза Элизабет скользнули по его груди и рукам. На тумбочке лежали сигареты и зажигалка.
— Наверное, все солдаты курят, — проговорила Элизабет.
— Нет, вовсе нет. «Зиппо» мне подарил американец. Очень хорошая зажигалка, не раз выручала.
— Кажется, парень ты практичный. Не из тех, кто тратит полжизни, докапываясь до сути.
Штефан не понимал, что тетя имеет в виду. Впрочем, суть его жизни уже уничтожили. Штефан щелкнул зажигалкой. Когда он в последний раз курил? Кажется, несколько недель назад.
— Когда твоя мама была маленькой, она вырывала сеянцы, чтобы посмотреть, проросли или нет. Очень в ее духе: она хотела всего и сразу. — Элизабет подняла подбородок и легонько дунула, отгоняя дым. — Хотела знать наверняка, что все получится именно так, как нужно ей. По-моему, торопить события не стоит, как ты считаешь? Не то возможности не успеют проклюнуться из семени.
Ну и разговор! Как в кино: на такие темы любовники беседуют. Штефан вдруг почувствовал себя совсем взрослым.
— Только прав ты или нет, понимаешь слишком поздно. В жизни ничего не происходит дважды. На ошибках учиться не получается, поэтому каждый день мы совершаем новые.
Штефан не знал, говорит Элизабет о себе, о нем, о войне или ни о чем конкретно — просто тишину заполняет.
— Штефан, как ты хочешь жить дальше?
— Хочу служить родине! — отчеканил Штефан и тотчас почувствовал, что Элизабет разочарована. Ответил, как детсадовец, заучивший пару фраз для праздника в «Дойчес юнгфольк», но слова эти прочно засели в голове, и другого ответа Штефан пока не знал.
— Да, конечно, — кивнула Элизабет. — Хочешь служить родине. Великой Германии.
— Ее больше нет.
— Да уж. Прости, зря я раны бережу. Ты, наверное, зол, что тебе врали и заставляли сражаться.
— Никто меня не заставлял, — покачал головой Штефан и решил сменить тему: Элизабет задает слишком много вопросов. — У меня для вас подарок. — Он соскользнул с кровати, подошел к чемодану — после сигареты получалось куда легче — и протянул Элизабет сверток.
В свертке оказался рваный кусок холста. Девушка с длинными медными волосами идет с солнцепека к тенистой деревенской площади. Под деревьями притаилось кафе, за столиком сидит мужчина и наблюдает за девушкой, а она одной рукой придерживает подол летнего платья, другой — шляпу. Ветерок развевает длинные волосы, пламенем сияющие на фоне пронзительно-синего неба.