В ожидании заправщика они с «просто Сашей» решили перекусить половиной палки сырокопченой колбасы, которую штурман экипажа умудрился утянуть из груза, не повредив упаковки.
Вскоре полетели дальше, на мыс Челюскина. Внизу потянулись пестрые от черных озер равнины арктических тундр, по которой струйками жизни двигались стада диких северных оленей. Уже при подлете дверь в пилотскую кабину, которая была открыта всю дорогу, неожиданно захлопнулась. За дверью слышался оживленный диалог на повышенных тонах с вкраплением нецензурной лексики. Потом из кабины вышел бледный бортмеханик, подсел к нам на скамеечку и, натянуто улыбаясь, начал елейным голосом рассказывать об уникальном географическом положении аэропорта «Челюскин», полярной станции, погранзаставе, «удивительных людях» и прочей подозрительной хренотени… Когда самолет стал заходить на посадку, и слушать натужные шутки механика стало совсем невмоготу, окончательно избавившийся от болезни Саша психанул и спросил напрямую:
— Коля, скажи честно, что случилось? Чай, не дети малые. Перед тобой люди, которые смеются в лицо смерти, презирают злой рок, не боятся катастроф и это, как его… в общем, жить очень хочется!
— Понимаете, мужики… При взлете в Хатанге две покрышки на левом шасси лопнули. Разутыми садиться будем. А в крыльях восемь тонн керосина. Если об бетонку чиркнем…
Ан-12 раскачивало сильным боковым ветром.
Вся конструкция воздушного судна, казалось, замерла в ожидании неизбежного удара. Сашка перелез к иллюминатору и напряженно вглядывался в приближающуюся землю. Ногами он машинально жал несуществующие педали, помогая пилотам. В какой-то момент времени второй пилот, лишенный возможности управлять судном в критический момент резко повернулся и крикнул Донцову:
— Нормально садимся! Теперь держись!
Самолет осторожно коснулся полосы. Страшно Донцову не было. Даже когда левое крыло взметнуло шлейф искр, легко чиркнув по бетону. Самолет развернуло, и он бочком резво поскакал по взлетной полосе. Кроме слова, музыкально похожего на уже бессмертное слово «песец» ничего в голову Андрею не приходило, из эмоций было одно только удивление. И назойливая мысль — «неужели это все происходит со мной?» Наконец, двигатели на реверсе взревели в последний раз, самолет испуганно замер, и наступила полная тишина. Из пилотской кабины вышел улыбающийся командир корабля, поправил летную куртку, веселым молодым голосом воскликнул:
— Совсем, бляха, разулись!
И прошел мимо пассажиров к выходу. Бортмеханик, стоя по щиколотку в водке, возился с дверью. Наконец, ему удалось справиться с люком, и древняя земля Таймыра увидела то, что она раньше никогда не видела. И не дай Бог ей еще когда-нибудь увидеть это зрелище!