— С двенадцатого? — не поняла Элизабет.
Дорис посмотрела на нее как на умственно отсталую.
— С двенадцатого сентября, — терпеливо пояснила она. — У нас тут на каждого зверя свое начало сезона. Вот смотрители и следят, чтобы не было браконьеров. А честным охотникам помогают. Тоже своего рода работа, только на любителя. В общем, жизнь наша не для слабонервных, — философски добавила Дорис и пожала плечами: — И вы не единственная, кто порой не видит собственного мужа. Так уж, наверное, заведено в этом мире. И хочешь или не хочешь, а приходится с этим мириться. Здесь на ферме невозможно сидеть сложа руки, так что времени для того, чтобы скучать да тосковать, не остается. Успеть бы со всем управиться. Как говаривала моя бабушка, это только ленивым рукам работа в тягость.
— Когда я сидела дома, мне было нечем заняться, — призналась Элизабет. — Наверно, в этом была вся беда. Я чувствовала себя чем-то вроде мебели или дорогой картины на стенке. Мне это ужасно надоело. И я нашла дело по душе.
Дорис испытующе посмотрела на нее.
— Как я понимаю, детей у вас нет?
Элизабет с грустью вспомнила их с Грегом бесчисленные попытки обзавестись ребенком, принесшие лишь разочарование.
— Нет, — ответила она и отвернулась. — Пока нет.
Сказала и почувствовала, как ей на руку легла большая, заскорузлая, перепачканная в муке ладонь.
— Будут, будут, куда они денутся, — утешила ее Дорис. — Не надо по этому поводу расстраиваться. Как подойдет время, так и появятся дети.
Значит, еще не подошло время? — задумалась Элизабет, и ей стало грустно. А если оно вообще никогда не подойдет? Что, если они с Грегом расстанутся?
— Наверно, вы правы, — вежливо произнесла она и посмотрела на часы. — Господи, а я у вас засиделась! Мне пора! — резко добавила она и уже почти встала с места, но потом все-таки решила, что посидит еще пару минут. — Я только что вспомнила, что мне радо позвонить мужу по срочному делу, прежде чем у них начнется заседание совета директоров. Спасибо вам большое за чай. Было приятно познакомиться. — Элизабет из вежливости заставила себя сделать еще несколько глотков и встала. — Не надо меня провожать. Еще раз огромное вам спасибо.
— Всегда милости просим. Не стесняйтесь. Если что надо — приходите.
— Непременно! — Элизабет улыбнулась фермерше от всей души и направилась к выходу. Оказавшись на улице, она быстро зашагала назад к своему лесному пристанищу. Ей было немного неудобно от того, что она почти сбежала из гостей. Но у нее действительно не было желания обсуждать такой больной вопрос, как отсутствие детей, с малознакомым человеком. А Дорис Карпински, судя по всему, не видела ничего зазорного в том, что расспрашивает свою гостью о столь интимных вещах… Какой бы доброй и отзывчивой ни была эта женщина, Элизабет не нуждаюсь в ее сочувствии.