…Самолеты выходили на старт. Марина, посадив связистов, подошла к Демидову. Он пропустил ее и вошел за нею в самолет, осветив находившихся там десантников фонарем. Лица у всех были напряженные. Демидов сел рядом с Мариной и погасил фонарь.
Когда поднялись в воздух, стало светлее.
— Наши наступают! — крикнул кто-то громко. Все припали к окнам.
Внизу простиралась огненная полоса. В нескольких местах она прорезывалась темными пятнами, похожими на тоннели, проложенные в огне. Сверху земля напоминала электрифицированную карту, на которой селения и высотки были опоясаны светящимися полосами.
— Георгий там? — спросила Марина.
— Да.
— Страшный огонь, — словно про себя сказала она.
И Демидов опять подумал о том, что для нее страшно там, где сейчас Георгий, а если бы Георгий знал, где она сейчас, ему показалось бы, наверное, что ее положение опаснее. И от этой мысли ему стало легче, словно тягота военной опасности распределилась равномерно и на его долю осталась самая малость…
Внизу показалась лента реки. И сразу стал виден Дойчбург. Город горел, подожженный бомбардировщиками.
Бомбили только западную окраину — вокзалы и подъездные пути, оставив восточную часть с мостом в темноте. И Демидов порадовался тому, что бомбардировка была прицельной, никто не осветил случайным пожаром место высадки десанта. И на мосту, совершенно невидимом, никто не стрелял по самолетам, гитлеровцы надеялись укрыть его от налета.
В этот миг летчик качнул крыльями, отвечая на сигналы ведущего, и Демидов поднялся с места.
— Пора! — коротко сказал он.
Из открытых люков пахнуло такой сыростью и резким ветром, что стало зябко. Темная, враждебная земля лежала внизу, настороженно следя за русскими самолетами. Демидов заглянул в люк и увидел широкие серые тени парашютов, оторвавшиеся от передних самолетов, еще невидимые с земли, но отлично различимые отсюда, сверху.
Он прыгнул вслед за Мариной, надеясь приземлиться где-нибудь рядом, чтобы защитить ее в первые мгновения. Прыгая, он по привычке закрыл глаза, сосчитал до трех, затем открыл их, продолжая свободное падение. Земля приближалась, и он дернул кольцо. В этот момент фашисты открыли огонь, обеспокоенные долгим гудением кружащихся над мостом самолетов.
В три часа утра танковые части заняли исходные позиции для прорыва. Артиллерийский обстрел вражеских позиций продолжался с неукротимой силой.
Уже невозможно было разобрать голоса отдельных батарей и даже полков. Грохот тяжелых орудий, ведших огонь через головы приготовившихся к броску пехотных частей, сливался с залпами легких пушек, расположенных в боевых порядках пехоты. Что же происходило там, за огневой линией русских батарей, у гитлеровцев, если даже здесь, казалось, нечем дышать.