- Нам надо уехать отсюда. Лучше в тундру, но можно и просто в лес, - раз, наверное, в тысячный, сказал он.
- Нет, - раз, наверное, в тысячный, ответил Уваров. Встал, шагнул к двери, у выхода обернулся:
- Через четыре часа?
- Да, - кивнул Тыгрынкээв.
- А если попозже на часик? В восемь у меня разговор намечается.
- Час - много, - твердо сказал Тыгрынкээв, - болезнь до головы доберется опять. Мы же пробовали.
- Хорошо, - сказал Уваров, - что-нибудь придумаю.
И вышел за дверь. Тыгрынкээв устало откинулся на стуле, прикрыл глаза.
От Эльгыгытгына они поехали в Анадырь, где и поселились. Тыгрынкээву в городе не понравилось сразу и категорически, но отец был непреклонен. 'Тебе надо научиться жить среди земных людей', - сказал он, и менять своего решения не собирался. Продал оленей, всё походное снаряжение и купил на вырученные деньги два комплекта европейской одежды, себе - похуже и сыну - поприличнее. Устроил Тыгрынкээва на рыбзавод разнорабочим, а сам пошел работать кочегаром в общежитие шахтерского поселка на другом берегу залива, там и жил.
Тыгрынкээв изменение привычного уклада жизни принял, как очередное испытание - сжав зубы с твердым намерением выдержать его. Хотя с каждым днем ему всё больше казалось, что этот экзамен он уже провалил. Общего языка с 'коллегами' ему найти никак не удавалось - сказывалось полное отсутствие общих тем для разговора и, тщательно скрываемое, но всё же прорывающееся наружу, презрение Тыгрынкээва к 'бывшим людям'. Пили рабочие рыбзавода поголовно и непрерывно - других вариантов как-то занять себя город практически не предлагал. Непьющий Тыгрынкээв выглядел на их фоне белой вороной. Отметив эту редкую особенность, руководство сделало его бригадиром, но облегчения Тыгрынкээву это не принесло - рабочие продолжали относиться к нему с прохладцей, близкой к неприязни, а 'белые воротнички' всё так же считали его 'рабочим быдлом' и отношений не поддерживали. Неизвестно, как бы он выдержал, если бы не жена-волчица и иные миры, поджидающие его в небольшой комнатке на окраине.
Три раза его комнатку пытались обчистить. Неизвестно, что именно чувствовали воры, но заканчивалось всё примерно одинаково. Первый вор, ничего не забрав, выпрыгнул в окно третьего этажа и все потери Тыгрынкээва исчерпались разбитым стеклом. Второго вора увезли санитары - когда его нашли, он, подвывая от ужаса, сидел в углу туалета на первом этаже и кусал всех, кто пытался к нему подойти. В третий раз воров было двое и тогда Тыгрынкээву пришлось в первый раз пообщаться с милицией - один из воров убил другого, сам получил пару ножевых ранений, истекая кровью, выполз в коридор, где и умер от потери крови. И, хотя никаких подозрений к Тыгрынкээву быть не могло (он весь день был на заводе, где его видело добрых полсотни человек), общение с милиционерами его немного шокировало: они, похоже, были очень расстроены, что Тыгрынкээва нельзя за что-нибудь посадить.