Николай Фалев никогда не был в близких отношениях с Захаровым, так, виделись несколько раз в Кремле, еще при Швецове. Тем более он не мог быть приятелем Рината Сейфуллина - на которого в архивах МВД хранилось немало весьма неприглядной информации, ведь в "лихие девяностые" миллионерами и миллиардерами трудно было стать, не нарушая хлипкий российский закон. И все же этих людей Фалев хотя бы знал, а потому решил держаться ближе к ним. Поначалу он хотел устроиться поближе к Лыкову, но, едва сделав шаг к маршалу, наткнулся на его свирепый, хмурый взгляд, и передумал.
-- Вот это поворот, - оскалился в ухмылке Ринат Сейфуллин, коснувшись плеча Захарова: - Будем работать в тесной связке, Вадим Георгиевич? Плечом к плечу?
-- На этих работать? Подстилкой американской?!
-- В нашей стране никто кроме нас не наведет порядок, - вдруг произнес Николай Фалев. - Если американцы нам помогут - хорошо. Пока мы слабы, у нас нет ничего и никого, а простые граждане хотят чувствовать себя в безопасности. Никто нам не поможет, кроме нас самих!
Американский генерал умолк, позволяя собравшимся поделиться впечатлениями, выговориться, свыкнуться хоть немного со своим новым статусом. Но постепенно все разговоры сошли на нет, и взгляды полутора десятков солидных мужчин обратились к одному, сидевшему чуть в стороне, словно отгородившись от прочих невидимой, но прочной, почти нерушимой стеной. Все ждали, что скажет новый глава правительства, ждали, что скажет Валерий Лыков.
Отставной министр обороны громоздился за столом этаким мрачным, раньше времени поднятым с зимней спячки медведем. Он выглядел постаревшим, осунувшимся, за все время не произнес ни слова, не взглянул на своих соседей, иначе, как исподлобья. Уставившись прямо перед собой, уткнувшись взглядом в крышку стола, Лыков, в отличие от всех прочих, явившийся в Кремль в военной форме - даже Фалев сменил мундир на гражданский костюм - со всеми медалями, орденами и памятными знаками.
Почувствовав, что разговоры вокруг утихли, ощутив на себе множество взглядов, Валерий Лыков вздрогнул, вскинув голову и обведя зал хмурым взглядом из-под тяжелых бровей. Упершись в столешницу тяжелыми кулаками, отставной маршал, продолжавший носить расшитые золотом погоны, неуклюже поднялся, выпрямившись во весь рост, помолчал еще несколько секунд под одобряющим взглядом генерала Камински, чуть отступившего в сторону, как бы устраняясь от происходящего, и, наконец, заговорил.
-- Господа, для меня предложение американцев стало такой же неожиданностью, как и для всех вас, - произнес, растягивая слова, маршал Лыков, скалой нависая над членами вновь созданного правительства, многие из которых еще не прочувствовали свалившееся на их плечи бремя власти. - Никто не спрашивал нашего согласия, и, я полагаю, любой из вас вправе ответить отказом, если по каким-то причинам не готов сотрудничать с американскими властями, с их командованием. Это ваше решение, ни я, и никто не могут вас заставить, принудить к чему-либо. Про себя скажу сразу - я принимаю это предложение и готов работать плечом к плечу с американцами, с кем угодно, лишь бы сохранить свою страну. Россия должна жить!