К концу вторых суток полета я разыскал Фогеля. Майор прохлаждался в своей каюте, меланхолично наблюдая в нижний иллюминатор за уходящими под днище дирижабля холмами, покрытыми густым, красноватым в последних лучах солнца, лесом. На коленях у него лежала какая-то раскрытая посредине книжка, а в руке пристроился стакан с чем-то явно алкогольным. Джентльмен на отдыхе, короче. Завидев меня, майор молча кивнул, но выпить не предложил. Впрочем, я пришел не за этим.
- К утру должны добраться до поселения?
- Угу-мнм, - неопределенно ответил Фогель, отхлебывая из стакана.
- Я тут подумал на досуге, - ровно, стараясь не выдать волнения, приступил к главному. -- Не стоит, все же, сразу бомбить поселок. Нужно сохранить резервный вариант...
- Какой еще вариант? -- недовольно пробурчал немец.
- На случай, если не удастся обнаружить склад с воздуха. Тогда можно вернуться к поселению, высадить штурмовую группу и взять пленных. Возможно, они уже нашли. Или могут заставить своего попугая вернуться на то самое место. Может быть, он там постоянно пасется!
- Бомбы мы что - зря взяли? -- покачал головой майор. -- Найдем мы твой склад, куда он теперь денется!
- Как знаете, это вам, в случае чего Канцлеру докладывать! Я бы подстраховался, -- парировал я. -- А если сразу найдем, то, пока будем возиться с упаковкой добычи, дирижабль три раза успеет смотаться к поселению и разгрузиться. Час полета всего!
- Есть в твоих словах резон, -- после минутного раздумья сообщил Фогель. -- Так и сделаем!
Выйдя в коридор, я украдкой вытер пот со лба. Кажется, отвести немедленную опасность от поселка удалось. Но вот дальше-то что делать?
Как и договаривались, бомбить сходу майор не стал. Утром, вскоре после восхода местного светила, которое родившееся уже здесь поколение немцев, ничтоже сумняшеся, называло Солнцем, вышли в предполагаемую точку. Мы с Фогелем набились в тесную, но состоявшую почти из сплошных окон кабинку штурмана, чуть не задавив последнего. Тот, орудуя линейкой, провел линии от обозначенных гномским шпионом ориентиров и ткнул пальцем в окно. Я прижал к глазам возвращенный мне, вместе с большей частью вещей, бинокль. Майор поднял свой, старый и потертый, доставшийся, как тот неоднократно бахвалился, от героического деда, офицера-эсесовца, благополучно порванного на британский флаг каким-то ящером вскоре после Сброса. Я этому отважному динозавру на грудь орден Боевого Красного Знамени повесил бы. Посмертно.