Что, если он на сендере… людоедов? Кочевники используют седла и щиты, плетенные из водорослей Соленого озера, а у комнаты – или кузова? – такие же стены.
Эта мысль поразила его. Туран никогда не слышал, чтобы кочевники ездили на сендерах, да и вообще на каких-либо машинах, но… Гул, рокот, дрожь – все это наводило на мысль о том, что он внутри движущегося механизма. Не в крытой повозке, которую тащат манисы, там нечему рокотать, это именно автомобиль с двигателем. Перед мысленным взором встала картина: сендер с деревянными колесами и кузовом, похожим на огромную корзину, с каким-то невероятным мотором – черным паровым котлом, накрытым выпуклой крышкой, из центра которой выходит толстая труба, – и вся эта чудо-машина облеплена кровожадными кочевниками, они висят на бортах, сидят на крыше, потрясая копьями, а за штурвалом стоит Така с трубкой в зубах и черной повязкой на глазу…
Повязка? При чем тут повязка?
«Оружие!» – вспомнил вдруг Туран. Он осмотрел комнату, заглянул под кровать. Где его оружие? Пистолет, ружье, обрез… Нет, ничего такого у беглеца не было, когда его преследовал самоход с бандитами, только гнутая труба, которую он забрал у Бочки…
Почему Крючок не пристрелил его?
Мысль эта вытеснила все остальные, и Туран замер, уставившись перед собой. Он отчетливо помнил скалу, окутанную паром, сарай, мертвые тела в иле, мотофургон, бандита с двустволкой. Парень уселся возле тумбочки, поджав ноги, и посмотрел на свои пальцы. На них остались царапины – ну да, Крючок тогда выстрелом выбил у него из рук железяку. Но почему бандит не убил беглеца?
Туран мотнул головой: «Забудь, все это в прошлом, теперь надо разобраться, где я и что происходит».
Рокот стал громче, пол качнулся сильнее, и он уставился в круглое окно на потолке. Ничего не разобрать сквозь пленку, что-то серое за ней, вроде знакомое, но что именно? Какая-то ткань? Откуда ткань на сендере и почему она поблескивает, как металл?
Если это машина людоедов, ему конец. Хотя отчего тогда пленника не связали? Да и вряд ли кочевники стали бы заботиться о нем, бинтовать раны, накладывать компресс…
Надо вооружиться хоть чем-нибудь, а потом выйти, если дверь не заперта. Если заперта – выбить.
Он перевернул тумбочку, отломал ножку и взмахнул ею, как дубинкой. Слишком короткая и легкая – но лучше все равно ничего не найти.
Силы возвращались к нему. Туран все еще хромал, да и плечо сильно болело, но по крайней мере он мог нормально идти: голова не кружилась, ноги не подгибались.
Пол качался, рокот накатывал волнами – то громче, то тише, и тогда слышались гул и посвистывание, как от сильного ветра. Туран подошел к двери, почти уверенный, что она заперта, толкнул – дверь открылась. Он выглянул. Снаружи был узкий коридор-труба, сплетенный из водорослей и укрепленный стальными кольцами; он вел вверх с небольшим уклоном. По бокам – окна, в дальнем конце – круглая дверь.