Приглушенный шум двигателя проник в сарай, и все, кроме Соломона, вздрогнули. Шум усилился. Агап заскрипел лавкой, будто собрался вскочить и запрятаться в сено, наваленное под дальней стеной сарая.
– Сиди! – прикрикнул Мартьян.
Сквозь щели между досками проник свет, мигнул, блеклые полосы заскользили по полу.
– Пров! – севшим голосом окликнул Ефраим.
Заскрипела дверь, и в сарай сунулся батрак с длинным ружьем в руках.
– Пров, это кто там едет?
Батрак пожал плечами.
– Мне откуда знать.
– Машина одна?
– Одна. Небольшая вроде.
Пров оглянулся, и когда шум двигателя смолк, добавил:
– О, под воротами нашенскими стала.
Снаружи донесся приглушенный голос.
– Хозяин, тебя спрашивают. Трое там всего.
– Знаешь их? Не атаман ли это? Не Макота?
Голос снаружи снова что-то произнес. Пров почесал затылок.
– Двоих не знаю, а третий – сын Бориса Джай-Кана покойного. Того, чью ферму атаман спалил.
Ефраима нельзя было назвать человеком с богатым воображением, но перед его мысленным взором предстала картина того, как в сарай входит конопатый мальчишка с мертвыми глазами и торчащим между лопаток ножом, на деревянной рукояти которого выжжена большая буква «М».
Мгновением позже он догадался, про кого толкует Пров, и удивленно приподнялся на стуле.
– Сын Бориса? Веди сюда. Но машина пусть снаружи стоит.
Батрак кивнул и ушел, не закрыв дверь. Сидящие в сарае напряженно ждали. Снова раздались голоса, скрип калитки, приближающиеся шаги…
В сарай, жуя травинку, вошел рыжий парень, быстро оглядев присутствующих, кивнул им и сказал весело:
– Темное время для темных дел! Че это вы сидите тут, как заговорщики какие?
Он шагнул в сторону, пропустив Прова, который тоже посторонился. За ним в сарай вошел Туран Джай – хотя если бы батрак заранее не предупредил, кто это приехал, Ефраим его не узнал бы.
Пров стал под стеной у двери с одной стороны, рыжий незнакомец с другой, причем от хозяина не укрылось, что он небрежным жестом расстегнул короткое пальто и что на ремне его справа и слева висят два пистолета.
Ефраим тоже был виноват в смерти семьи Джаев, потому что покорился атаману Макоте, не предупредив Бориса, и заранее принял надменно-снисходительный вид, решив, что щенок пришел обвинять его в смерти отца. Да только все приготовленные заранее слова из головы как ветром выдуло, когда он увидел Борисова сына. Туран очень изменился – весь он был теперь другой, все в нем новое, незнакомое, от неторопливой мягкой походки до спокойно-сосредоточенного выражения лица. Он казался гораздо старше по сравнению с тем, когда Ефраим в последний раз видел его, а это было незадолго до нападения банды на их ферму. Да и одет так, как мало кто здесь мог себе позволить, – куртка и штаны из кожи пятнистого дикого маниса, стоившей кучу монет, на ногах невысокие крепкие сапоги. Над плечами торчали короткие приклады двух обрезов, висящих на ремнях за спиной. Ремни крест-накрест шли через грудь, на них были ножны, кобура, подсумок и большие патроны в кожаных петлях.