Рокот авиеток стих, рядом с Крючком показался Морз, а за ним и атаман. Макота ткнул в Турана пальцем, поманил к себе. Ссутулившись, пленник пошел обратно. Кое-как забрался по склону. Когда он встал перед бандитами, Макота ударил его в челюсть, Туран упал и замер, вперив взгляд в сапоги атамана. Зубы свело от напряжения. Ему хотелось вцепиться в эти сапоги, рыча, прогрызть лодыжки врага, опрокинуть его – и бить, топтать, ломать кости… Но он лежал молча, не шевелясь. Он копил в себе ненависть, как старый скряга, дрожащий над монетами в своем сундуке.
– Вставай ужо, – сказал Макота и отвернулся. – Прыткий он стал, э? Ладно, заприте его. Крюк, теперь в оба гляди, нам до Моста еще переть и переть.
* * *
Прошло много дней с тех пор, как Туран покинул Дворец. Он дрался почти каждый день, лишь иногда Макота давал передышку, если пленнику особенно сильно наминали бока. Бои были единственным развлечением в пути; бандиты делали ставки, живо обсуждали, сумеет ли фермерский шакаленок выстоять сегодня или нет, кричали, хлопали в ладоши, ругались и хохотали. Часто Туран оказывался побежденным, но случалось и по-другому. Он больше не брезговал мазаться жиром, каждый день упражнялся в клетке – подтягивался на верхних прутьях, отжимался, качал пресс. Туран Джай и раньше не был слабаком, теперь же мышцы всё рельефнее проступали под кожей, плечи расправились, прямее стала спина.
В одной из драк Крючок ухватил его за отросшую шевелюру и приложил головой о борт телеги, едва не раскроив череп. После этого Туран отказался драться, пока ему не обрежут волосы, и Морз налысо обрил пленника своим раскладным ножом, до крови расцарапав темя. Сойдясь с Крючком вновь, Туран сделал подсечку, а когда бандит упал – прыгнув сверху, ударил коленями по ребрам. Крючок охнул и потерял сознание. Позже выяснилось, что одно ребро у него не то сломано, не то треснуло. Больше лопоухий в боях не участвовал.
Караван приближался к границе степи, берегу Донной пустыни. Пейзаж менялся. Исчезли развалины древних построек, стало меньше птиц, куда-то пропали небольшие стада сайгаков, кочующие по Пустоши в поисках оазисов.
Впереди показался длинный узкий холм, по которому можно было подъехать к воротам Моста, но на пути к нему машины уткнулись в большой ржавый автобус, стоящий поперек накатанной колеи.
Первым двигался мотофургон с красным флагом над крышей, прикрытый с боков мотоциклетками, которым что дорога, что бездорожье – все едино. Караван встал, мотоциклетка и мотоцикл устремились вперед. Макота выскочил на подножку «Панча» и заорал, приказывая вернуться, но за ревом двигателей его не услышали.