Однажды я спросил его – не ради ли медицины он поселился в этом районе? Учитывая то, что помогал он нам очень часто, дарил какие-то волшебные препараты, меньше говорил, больше делал. Поэтому мне и пришла в голову странная мысль о его реально профессии. Ведь кроме этого, больше он нигде не работал (молчу про исследования, они вообще запрещены законом), но при этом ему вполне хватало денег, чтобы прокормить себя и купить на рынке какие-нибудь ингредиенты для своих зелий. Он определённо не был бедняком, одежда у него всегда была чиста и выглажена, как у самого настоящего семьянина. И как он только успевал ухаживать за своей внешностью и колдовать за своим столом – не представляю. Родственников, как я понимаю, у него не было. Или же они жили очень далеко, что их письма просто не доходили до столицы.
Так вот, вернёмся к профессии и моему вопросу.
— Дело не в этом, — сказал он мне, и вовсе не потому, что он мне доверял, а из-за своей нетрезвости. О да, выпить он любил и изрядно. — Дело в том, что в принципе, каждая наука по-своему одинакова. Куда не глянь, везде встречаешь что-то схожее. Разве нет?
— Я не вижу в них ничего общего... — честно признался я.
— В этом-то и дело, — неожиданно он ответил мне. – «Не вижу». Многое ускользает из наших глаз. Это проблема всего человечества…
Что он имел в виду, я не знаю. Вообще, его странные речи начинались всегда с чего-то странного…абсолютно не связываемого со мной, или с ним…И обрывались они быстро и внезапно, словно истекало время, которое Артур тщательно откладывал для беседы.
Проходили годы, и за это время мой сосед умудрялся удивлять меня всё больше и больше. Я человек плохо впечатлительный, но в его случае, я был похож на ребёнка, которого привели на представление. А он лишь радовался моей реакции и специально добивал меня какими-то фактами, о которых ни я, ни мои коллеги, ни Бенджамин никогда не знали. Пару раз он выводил меня на крышу, где через телескоп мы наблюдали за положением созвездий. Пока я наблюдал за звёздами, Артур расхаживал вокруг меня и с умным видом доказывал мне, что все эти огоньки, горящие каждую ночь в небе, созданы вовсе не для красоты. Помнится, я однажды оторвался от телескопа и сказал ему:
— Знаете, Артур, а у меня в семье никто не верит в особенности созвездий. Родители мне всегда говорили, что звёзды – это души умерших, которые наблюдают за нами... — но договорить мне мой коллега не дал. Внезапно он разразился таким звонким, истеричным смехом, от которого мне стало стыдно. Я покраснел и втянул голову в плечи.