Однако ни в обувном, ни в отделе одежды они ничего не нашли. На вопрос, бывают ли у них товары для гигантов, продавщица собралась ответить короткое и лживое «нет», но Атилла ей дружелюбно подмигнул, и она сжалилась над милой парочкой.
- Ещё только вчера были, - призналась она. - Но в последние дни все словно с ума посходили. Подметают прилавки — мы выкладывать не успеваем.
- Что берут? - уточнил Атилла.
- Да всё подряд. Даже отечественное бельё расхватали.
- Мужское или женское?
- Я же говорю: всё. Даже бракованное.
- План перевыполнили?
- Да толку-то! В следующем месяце чем торговать будем?
- Подвезут, - обнадежил её Атилла, чем окончательно растрогал.
- Вы в ателье сходите, - посоветовала она. - У них любые размеры найдутся.
- Так и сделаем.
Юля расстроилась безмерно, но тут как раз обрушился снег. Он будто бы материализовался из новогодней сказки, и, не в силах устоять перед его прелестью, они решили прогуляться по набережной.
Атилла без остановки сыпал историями из своей примечательной жизни, а Юля отвечала ему счастливым смехом, в котором легко угадывалось кроткое благоговение перед рассказчиком. Попадавшиеся навстречу пешеходы были малочисленны, и никто из них не мешал им советами или курением, не подбегал с дурацкими просьбами спичек, соли или лаврового листа, не спрашивал, где найти сбежавшего с пьянки товарища.
На ступеньках, ведущих к замерзшей реке, они остановились, и Атилла, крепко прижав Юлю к себе, продекламировал:
На трюмо стояли розы
и шампанского бокал.
Я, твои целуя слёзы,
оправдания искал
тем словам, что в ночь влетели
и, коснувшись, обожгли
и, казалось, облетели
в полсекунды полземли.
От начала мирозданья
почему по жизни так,
что от смутного желанья
до судьбы — всего лишь шаг?
И в глазах твоих прекрасных
прочиталось: не робей,
я немножко не согласна,
но тебе, мой друг, видней.
- Чьи это стихи? - ошарашенно спросила Юля.
- Мои, - скромно ответил Атилла.
- То есть ты сам их сочинил?
- Вроде того. Во всяком случае, не помню, чтобы у кого-то их покупал.
- Я тебя всю жизнь искала, - заплакала Юля и вцепилась ногтями в тельняшку Деда Магдея, выглядывавшую из-под телогрейки.
- Ну-ну, успокойся. - Атилла по-отечески погладил её по волосам. - Я же вот он. Стою перед тобой. Никуда не собираюсь.
- У меня предчувствие нехорошее.
Атилла досадливо крякнул и буквально почесал рукой в затылке, как это делают самодеятельные актеры, у которых нет шансов, чтобы стать профессионалами.
- Моя вина. Признаюсь. На даму наваливается хандра, а я стою тут, как полено. Нет. Как бревно. - Он попытался вспомнить ещё какой-нибудь древесный материал, но память отказала ему на сей раз. - Дорогая моя, нам нужно развеяться. Не посетить ли нам с тобой какое-нибудь культурное заведение?