- В общем, мы тебя предупредили. Так как твоё имя?
- Атхуяк! - опять сказал монгол, и Серега слегка позеленел.
- Десятерик сюда клади! - протянул он новобранцу бутылку.
Тот сопротивляться не стал, видя численное преимущество противника и принимая во внимание игру на чужом поле. Монетка дзынькнула о дно.
Трудно сказать, сколько бы ещё длилось это издевательство, если бы в тот момент в комнату деликатно не постучали. Открывший дверь Лёха пропустил внутрь свежую парочку граждан дружественной Монголии.
- Атхуяк здесь? - спросил один из них по-русски, но с сильным акцентом.
«Это же золотое дно!» - подумал Серега, сообразив, в чём дело, но вслух он сказал следующее, обращаясь к носителю диковинного имени:
- Значит, так. В этой комнате мы тебя будем называть... Чингисханом. И чтобы я не слышал всяких там... Ну, ты, короче, понял. А если эти, - он показал рукой на вошедших друзей. - Хотят называть тебя, как они привыкли, то пусть без денег сюда не заходят. Усёк?
- Усёк, - радостно подтвердил их новый сосед по комнате.
Согласно официальной пропаганды монголы приходились советским людям братьями по идеологии. Но братьями исключительно младшими. Деканат не уставал повторять, что они приехали в СССР за передовым опытом, который применят впоследствии, вернувшись домой. Серега с Лёхой честно отрабатывали свою часть общей программы.
- Под кроватью сырое мясо хранить нельзя, - монотонно поучал монгола Лёха. - Для этого существует сетка за форточкой. Или холодильник.
- Стаканы нужно мыть горячей водой, - вкрадчиво подключался Серега. - А то видишь, тут у тебя застывшее сало по стенкам размазано.
- Ага, - кивал ученик.
Удовлетворённый Серега отходил от него на два шага, но потом вдруг резко разворачивался и орал:
- И перестань складывать свои грязные носки ко мне в тумбочку! Ты понял?!
Список дружеских наставлений был обширен. В него входили и вопросы личной гигиены, и студенческий этикет, и особенности быта. Монгол схватывал всё на лету, а если случалось, что притормаживал, его штрафовали внеочередным дежурством по комнате.
В конце концов, приучили его и к европейским стандартам чистоты, и к порядку. И лишь одного сделать не удавалось — объяснить ему, что коммунизм ещё не наступил, и личная собственность всё ещё уважается законами. Из комнаты пропадали тарелки, ложки и прочая посуда, а также карандаши, линейки, резинки... Вместо исчезнувших вещей, правда, иногда появлялись другие, но не всегда они могли заменить собой потерю.
Всё-таки прав Ленин. Народы должны пройти все стадии развития: от каменного топора — до стиральной машинки «Вятка». А Монголия, как писали в учебниках, проскочила этап капитализма. И совершенно напрасно — годков бы, эдак, сто им ещё на мануфактурах попахать, в забастовках поучаствовать, поупражняться на биржах, проникнуться чувством обладания материальными благами.