Поступив на службу в институт, молодой, подающий надежды капитан Берёзкин взялся за дело не в пример коллегам, которые пили вёдрами водку, приносимую в качестве мзды за экзамены и зачёты, приторговывали военными излишками и заставляли студентов облагораживать их дачи. Часами напролёт он гонял молодёжь по стадиону, учил оттягивать носок и делился различными хитростями: как за шесть секунд надеть противогаз, как уворачиваться от снарядов, как правильно наматывать портянки и носить пилотку. В общем, рвал задницу, как мог.
Нельзя сказать, чтобы его методы отличались особой жестокостью, но они почему-то не нравились студентам, привыкшим к спокойным занятиям в светлых, отапливаемых аудиториях, где удавалось и вздремнуть, и поиграть в «морской бой».
Серега так прямо и признался, глядя ему в глаза, после очередного кросса с препятствиями на тридцатиградусном морозе:
- Зря стараетесь, товарищ капитан. Ведь перед вами стена.
Берёзкин гадко улыбнулся в ответ и велел преодолеть ещё один круг.
Либо его рвение не ускользнуло от начальственного внимания, либо за ним стояла чья-то могучая волосатая рука, но очень скоро, буквально за год, он скакнул на две ступеньки выше по служебной лестнице.
- Может, ему генерала дадут и отправят в Москву? - мечтали студенты.
- Или в Афганистан?
- Да ладно, - говорили другие. - Это он карьеру делает. Выслуживается. Получит три звезды и станет, как все.
Только и оставалось, что уповать на чудо. И терпеть. Двум годам дурдома в армии умные мальчики предпочитали три года цирка в институте.
- С поста тебя снимаю! - наконец, заявил Березкин, вдоволь наоравшись.
Однако обрадоваться освобождению Серега не успел.
- Пойдёшь на кафедру архитектуры и принесёшь оттуда стенд, - приказали ему.
- Товарищ подполковник! У меня занятия через десять минут.
- Отставить!
«Стенд» оказался в количестве четырёх штук. Серега перетаскал их по одному, совершив марш-бросок в общей сложности километров на пять. Листы ДСП, прибитые к деревянным рамам, были украшены фотографиями и вырезками из журналов, свидетельствующими о заслугах Леонида Ильича перед человечеством.
И даже после этого Березкин не сжалился над пленником. Серега сбегал на военную кафедру за знаменем, а потом — за парочкой деревянных автоматов, точной копией АК-74, которые выдавались студентам вместо настоящих, чтобы они не покалечили случайно друг друга. Или ещё кого-нибудь.
Ни о каком продолжении занятий не могло быть и речи. Когда Березкин дал отбой, Серега кинулся прочь из здания института, полагая, что выполнил норму хороших дел на ближайшее десятилетие. Чёрт с ней, со справкой! Не подумали бы, что сбежал — и то ладно.