А для изъятия урожая создаются печально известные продотряды, вводится продразверстка. И поскольку карательных войск на всю Россию не хватает, приходится натравливать на мужиков рабочих. Нет ничего проще: подержать крупные города месяц–другой на голодном пайке. В стране хлеба, что называется, завались, и Ленин это знает и даже прямо признает в статьях. Но особо верные заградительные части просто придерживают хлебные эшелоны до поры, не пропуская их в крупные центры.
А затем — лозунг: «Крестовый поход на голод»! И тысячи обманутых рабочих идут отбирать хлеб у крестьян. «Легко представить, — пишет по этому поводу писатель В. Солоухин, — с какой яростью шли они в продотряды, чтобы отнимать хлеб, и какую ненависть со стороны крестьян вызывали эти действия».
А у большевиков еще один шар ложится в лузу: стравили между собой «народные массы» — и можно не опасаться, что они объединятся против супостатов.
Так разжигалось пламя гражданской войны против крестьянства. И она заполыхала во всех мужицких районах страны. И едва ли не в числе первых оказался Урал.
* * *
Мы уже сообщали ранее о красноуфимском побоище, происшедшем в середине 1918 года. Явление само по себе не экстраординарное — продотряд пришел, ему сопротивляются. Впечатляет здесь именно масштаб: сопротивление вылилось в настоящее сражение с участием нескольких сот человек с обеих сторон, с применением всех имеющихся огневых средств и с тяжкими обоюдными потерями. Это уже не просто бунт — это начало настоящей крестьянской войны.
И она очень скоро заполыхает по всей России. Ситуация усугубится тем, что и белое движение не сумеет создать приемлемый «модус» решения крестьянского вопроса (во всяком случае, на практике), а демократические движения в годы войны отойдут в тень. И крестьянство выступит самостоятельно, под собственными лозунгами. Программным лозунгом восставших крестьян станет клич: «За Советы без коммунистов!» И плюс — вся традиционная аграрная программа эсеров и трудовиков.
Здесь есть очень интересный момент. Мы часто говорим о стихийности крестьянских восстаний. Она, безусловно, была — если иметь в виду огромное количество мятежей в масштабе одного уезда или даже села (на Урале такое было, к примеру, в Башкирии) и почти полное отсутствие координации усилий повстанцев в разных регионах. И тем не менее стихийность крестьянской войны 1918–1922 годов явно преувеличена. Это следует хотя бы из того, что практически на всех территориях, контролируемых повстанцами (а территории эти были весьма значительны — почти вся Левобережная Украина, многие районы Центральной России и особенно Южная Сибирь — от Алтая почти до Читы), были созданы органы политической власти в виде… Советов. Да–да, только там и была тогда в России настоящая Советская власть в ее непосредственном понимании! В ряде мест были провозглашены республики. Черноморская — со столицей в Сочи, Свободно–Баджейская и Минусинская в Сибири. И кроме того, повстанцы создавали большие и хорошо организованные армии, выдерживавшие противостояние с регулярным противником: формирования Махно на Украине, Антонова на Тамбовщине, Мамонтова, Громова, Кравченко, Щетинкина, Каландаришвили в Сибири.