И началась фестивальная карусель. Наша делегация была в центре внимания. В последние годы я наслышалась много чего о советском кино, что, мол, нас никто не знал, да и вообще было ли у нас в стране кино. Это не так. Советский кинематограф знал весь мир. Во всех киношколах изучали творчество Пудовкина, Довженко, Донского, Эйзенштейна. И на кинофестивалях к советским фильмам было привлечено внимание зрителей, прессы, зарубежных деятелей кино. У нас был жесткий график, все было расписано по часам. К нам шли американцы и итальянцы, французы и индийцы. Нас приветствовали зрители.
Я в Москве получала тысячи писем. Адрес простой: «Москва, «Мосфильм», Кларе Лучко». А то и просто «Москва. Кларе Лучко». От этого, как теперь говорят, могла и крыша поехать, но меня Бог уберег. Я спокойно относилась к восторгам и даже не понимала, зачем собирать автографы. А в Каннах у входа в гостиницу день и ночь стояла толпа. Мы проходили через нее, и нас атаковали охотники за автографами.
Я писала, писала, писала эти автографы, даже рука уставала. Ажиотаж был не только у отеля. Стоило где‑то появиться, моментально собирались люди.
Иду я с нашим переводчиком мсье Момпером по набережной Круазетт. Мое внимание привлек красивый ресторан, огромные зеркальные окна. И только мы задержались на минуту, как нас окружила молодежь. Смеются, кричат: «Автограф, автограф, как вас зовут, откуда вы?»
Мсье Момпер, привыкший к подобному ажиотажу фестивалей, представляет меня:
— Мадемуазель Клара, она из Москвы…
А ко мне уже тянутся руки: «Кляра, Кляра…»
Толпа напирает, я отступаю шаг за шагом, и меня прижимают к витрине ресторана. Я уперлась спиной в это стекло, и… оно затрещало, раскололось на сотни осколков. А я оказалась… внутри ресторана.
Первое мое чувство — ужас.
Я выбила зеркальную витрину, нужно будет заплатить за это огромные деньги, а суточные у нас были мизерные. Я в панике, а вокруг суетятся люди…
Тут как из‑под земли появились хроникеры, начали снимать — еще бы! — происшествие на фестивале, на набережной Круазетт.
Ко мне сквозь толпу, я сразу поняла это, пробивался хозяин ресторана. Ну, думаю, пропала, такой скандал! А он расплылся в улыбке, галантно поцеловал руку:
— Мадемуазель, я очень рад, очень рад! Спасибо вам. Вы сделали мне отличную рекламу.
Потом спрашивает:
— Из какой страны вы приехали?
— Из Советского Союза, из Москвы.
— О — ля — ля! Из Москвы! Я приглашаю вас посетить мой ресторан. Это замечательно. Москва! Благодарю вас, мадемуазель.
Слава Богу, подумала я, все закончилось чудесным образом.
Меня сняли крупным планом, сняли огромную толпу. И получился сюжет, его показали по телевидению. И любопытные приходили в этот ресторан поужинать и посмотреть: где же случилось такое необычное фестивальное событие?