— Где мой посох? — повторил он.
Вместо того чтобы ответить, хобгоблинята подхватили его под руки и под ноги и ликующими прыжками принялись носиться по пещере.
— Пой, пляши и веселись! — верещали они.
Джек пытался высвободиться, но пальцы их оказались на диво цепкими.
— А ну, пустите! — заорал Джек.
— Грязевикам полезно порезвиться, — объяснил один из «похитителей». — А то они ужасно мрачные и вечно талдычат про грех. Надо радоваться жизни!
— Петь, плясать и веселиться! — защебетали остальные.
— Поставьте меня на землю!
Издали донесся сигнал рога: не заливистая треть охотничьего рожка, в который трубил иногда Джон Флетчер, но мерзкий блеющий звук.
— Завтрак! — завизжали хобгоблинята.
И высыпали из пещеры, таща за собою и мальчика. Рог заблеял снова.
Стол был заставлен дымящимися блюдами. Торгиль и Пега были уже там — растрепанные и недовольные. На крыше чертога Буки восседал какой-то хобгоблин, раздуваясь, словно лягушка-бык. Он выпускал воздух через ноздри, то расширяя их, то сжимая: он-то и производил тот неприятный звук, что услышал Джек.
— Знаешь, что эти гаденыши учинили под покровом ночи? — возмущалась Торгиль. — Сперли мой нож! Оххх, в этой их пище было что-то не то. У меня в ушах звон стоит: точно десяток воинов бьются на мечах.
Джек тоже чувствовал себя как-то странно. Когда он пытался сосредоточиться, пещера словно раскачивалась.
— Они еще и мой посох забрали.
— Вот видишь: замышляют недоброе, как пить дать! А я ведь говорила: в этой пещере мы как в ловушке, вот уж влипли так влипли! Да они нас просто-напросто откармливают!
— Зато свечу у меня не забрали, — вступилась Пега, демонстрируя всем свой плетеный кошель.
— А свеча-то им на что? — пожала плечами Торгиль. — Свечой голову врагу не оттяпаешь.
— Я не думаю, что хобгоблины хотят причинить нам вред, — настаивала Пега. — В конце концов, Брута-то они отпустили.
— Это они так говорят. А на самом деле, может, давно косточки обглодали — нам откуда знать?
Воительница сердито зыркнула на сбежавшиеся к завтраку орды хобгоблинов. А те в ожидании еды гикали, улюлюкали и барабанили по столам. Наконец появились Бука с Немезидой.
— Какое чудесное утро, моя росиночка! — воскликнул Бука, подсаживаясь к Пеге.
— Как скажешь. — И девочка отодвинулась к Торгиль.
— Так и скажу. Более того, повторю еще раз и еще. Какое чудесное, какое совершенно восхитительное утро!
— Когда он этак соловьем разливается, можно не сомневаться: еще до заката дождь хлынет как из ведра. Словом, погоды жди не то что собачьей — крысячьей да лягушачьей.
Мамуся и супруга Немезиды внесли подносы. Хобгоблииы радостно загомонили.