— А теперь начнется хорошее, — перебил Немезида. — Мы дошли до прибытия святого Колумбы.
— Мои сколько-то-там-прадеды его застали, — похвалился король. — Он прибыл из-за моря, из Ирландии.
— На крохотном корабле, — добавил Немезида. Глаза его моргали в усыпляющем ритме. История о святом Колумбе явно пришлась ему по душе. — Волны должны были бы разбить его в щепы, но лодочка скользила по морю безмятежно, точно чайка. Колумба заговорил с пиктами о странных вещах — о «милосердии» и «жалости». Пикты весело расхохотались и попытались убить его, но Колумба дунул на пучок соломы и взметнул его в воздух.
— Да он был бардом! — закричал Джек. — Так барды сводят людей с ума.
— Что бы он там ни проделал, пикты перепугались до смерти. Они рухнули на колени и принялись молить его об этом новшестве под названием «милосердие». И вот Колумба сбрызнул их головы водой, и все они стали кротки как ягнята. А мои сколько-то-там-прародители, спрятавшись под плащами из шкуры скрытношерстных овец, внимательно слушали проповеди святого, — подвел итог Бука. — В ту пору, так же как и сейчас, хобгоблинов в домах грязевиков не привечали. Поэтому хобгоблины ходили за святым Колумбой от деревни к деревне, оставаясь незамеченными. А однажды темной ночью мой сколько-то-там-прадед набрался храбрости — и подошел к его окну. «Грязевик, скажи, будь так добр, — прошептал он, — что за магию ты использовал против пиктов», — «Идите сюда, к огню, чтобы я мог вас видеть», — пригласил Колумба. Мой сколько-то-там-прадед робко прокрался в дверь, ожидая, что его, как всегда, побьют камнями. Но Колумба лишь рассмеялся. «Экий ты необычный», — отметил он. А затем угостил моего сколько-то-там-прадеда сидром и задал ему немало вопросов про милосердие и про жалость. Ответы моего сколько-то-там-прадеда поразили святого до глубины души. «Вижу, ты меня слушал», — одобрительно отметил Колумба. Мой сколько-то-там-прадед признался, что и впрямь подслушивал у окон. В конце концов Колумба созвал хобгоблинов — и окрестил их всем скопом. Хобгоблины выстроились по берегам Лох-Несса, и святой Колумба окунал их в воду одного за другим. Семь дней и семь ночей трудился он не покладая рук. В какой-то момент из глубины всплыл келпи и сожрал пару-тройку хобгоблинов, но святой Колумба прогнал чудовище.
— Келпи! Вот кого ненавижу! — встрял Немезида. — Они чего только не делают, чтобы до нас добраться, — по деревьям лазают, в землю зарываются, с утесов прыгают! Мне от одной мысли о них плохо делается!
Немезида побледнел как полотно и дрожал крупной дрожью. Мамуся и жена Немезиды подступили с обеих сторон к расстроенному хобгоблину и принялись утешать его и поглаживать, пока тот не пришел в себя.