Троны сдвинули в одну сторону. Эльфы не сводили с мальчика глаз. Видно было, что они с нетерпением ждут песни, и однако ж в этом напряженном внимании Джеку чудилось что-то недоброе. Ну и ладно! Не страшнее же они Фрит Полутролльши, при одном взгляде на которую кровь стыла в жилах.
— Я спою вам сагу о Беовульфе, — объявил мальчик.
Джек знал: на голос ему жаловаться не приходится.
Однако ж не такого отклика он ожидал. Эльфы словно бы остались разочарованы, хотя королева держалась учтиво, а Этне ободряюще улыбалась. Когда песнь закончилась, все захлопали — но как-то без энтузиазма.
— Мне доводилось слыхать эту историю и прежде, — заметила Партолис. — От смертного по имени Драконий Язык.
— От Барда? — пораженно переспросил Джек.
— Ах, вот ведь дерзкий был негодник, — промолвила королева, улыбаясь собственным воспоминаниям. — А кудри, кудри… чистое золото!
Партолон впервые за вечер встрепенулся:
— Прохвост был тот еще, что правда, то правда!
— Тебе просто не нравилось, что он за мною увивался. Да ты никак ревнуешь! — возликовала королева.
— Чушь. За тобой все увиваются: летят как мошки на свет. Было бы о чем беспокоиться! А вот Драконий Язык удрал, стащив толику моей лучшей магии, — проворчал Партолон, вновь погружаясь в молчание.
Эльфы между тем шумно требовали еще историй.
— Клянусь бровями Одина, нечего на меня поглядывать, — буркнула Торгиль. — Не стану я выставляться на посмешище, пусть меня копьем ткнут!
Но вот Гоури присоединил свой голос к общему гвалту, вызывая воительницу. Так что Торгиль, которая на самом-то деле куда как любила пускать пыль в глаза, вскарабкалась на возвышение.
Беда Торгиль в том, думал про себя Джек, что рассказчик из нее никудышный. Она сломя голову кидается в самый разгар событий, а потом вынуждена возвращаться вспять и объяснять подоплеку. Да, истинно поэтические находки у нее случаются, но голос ее звучит так резко и грубо, как будто воительница не столько повествует, сколько ругается на чем свет стоит. С другой стороны, она будет всяко получше, чем Свен Мстительный, который вечно забывает, в чем соль шутки, или Эрик Красавчик, который орет во всю глотку. Викингам ее манера исполнения пришлась бы весьма по вкусу.
Торгиль рассказывала об Олаве Однобровом и его битвах. Сага была, понятное дело, длинная: подраться Олав был не дурак. Но уже в середине первой истории, о том, как дюжий великан спас Ивара Бескостного от Горной королевы, раздался чей-то смех.
Воительница запнулась. Это позабавило эльфов еще больше; слушатели принялись подталкивать друг друга локтями.