— Люси! — позвал он.
— Джек? — откликнулась девочка.
Ох, звезды мои! Она в противоположном конце зала! Он все напутал! Джек стал пробираться обратно и снова налетел на участников обряда.
— Прости, — буркнул кто-то.
Кажется, на сей раз Джек заполучил синяк под глазом.
— Меняйтесь! — выкрикнул Бард.
Запахло дымком; мужчины воодушевились — их уже не надо было подгонять. Вспыхнула искра, еще одна, и еще. Дерево тлело; чьи-то руки покрошили сухих грибов, что всеми использовались как трут. Заплясало пламя.
— Ураааа! — возликовали все.
Вождь пригоршнями кидал в огонь солому, по стенам плясали тени. Люси скользнула вперед и зажгла свечу.
— Стой! — взревел Бард.
Люси вздрогнула — и выронила свечу на пол.
— Это еще что такое? — закричал старик.
Бард нечасто являл свою истинную власть, и вот сейчас такой миг настал. Не приходилось удивляться, что скандинавы прозвали его Драконьим Языком и старались с ним не ссориться.
— На тебе металл! — промолвил Бард и рывком вытащил ожерелье на свет.
Люси пронзительно завизжала.
— Не обижай ее! — запротестовал отец.
— А ты, Джайлз, отлично знал про ожерелье, — упрекнул старик.
— Это в честь святой Луции, — оправдывался Джайлз.
— Не болтай ерунды! Она раскапризничалась, а ты ей уступил. Слабак и непроходимый глупец! Не ты ли должен наставлять девочку? Она же еще ребенок. Ты подверг опасности всю деревню!
Джайлз Хромоног отпрянул; сердце Джека сжалось от сочувствия к отцу, пусть тот и неправ. Над толпой мужчин поднялся глухой ропот.
— А мы-то надрывались! — заворчал кузнец.
— У меня все ладони в занозах — и чего ради? — возмутился Джон Стрельник.
Люси расплакалась и уткнулась лицом в материнскую юбку.
— Не надо спорить, — твердо объявил Бард. — Жизненной силе гнев не угоден — ни мой, ни чей бы то ни было. Мы трудились в едином порыве, вложили в обряд всю душу — и возможно, зло не пошло дальше этого ребенка.
Отец потрясенно вскинул глаза. Джек тоже оторопел: он-то думал только о том, что «огонь бедствия», чего доброго, осквернен; ему и в голову не приходило, что пострадает сама Люси.
— Нам нужна другая девочка — чтобы передать пламя всей деревне, — промолвил Бард.
— У пекаря есть дочка, а у вдовы кожевника целых две, — перечислял вождь. — Но за ними еще сходить надо.
— Нужды нет. Найдем и поближе, — мягко проговорил брат Айден. До сих пор монашек не принимал участия в происходящем: в конце концов, обряд-то — языческий. — У нас есть Пега.
— Пега? — удивился вождь. — Она всего-навсего рабыня!
— К несчастью. Она — добрая девочка с любящим сердцем.
— Она такая… такая…