- Ну, что застыла? - Шепот руководителя вывел Зину из раздумий.
- Я сейчас, - сказала она и стала забираться в спальник к Игорю.
Зина не без труда втиснулась, и глава экспедиции тут же обнял ее и стал целовать с такой энергией, что Зина даже немножко испугалась. Поцелуи были колючими и холодными. Однако ничего иного не оставалось, и Зина стала пытаться обхватить его губы своими и засосать в себя.
- Что ты делаешь, дурочка? - спросил товарищ Дятлов. - Ты не целовалась, что ли, ни разу?
- Ну… - Хорошо, что в палатке было темно, и Игорь не видел, как она покраснела.
- Не всасывать надо, - пояснил глава экспедиции, - а вот так вот губами поглаживать. И языком, языком… Не бойся, не укушу.
Когда у Зины стало получаться, Игорь стиснул девичье тело еще крепче. Неожиданно его холодная ладонь пробралась Зине под свитер, майку, нащупала грудь. Зина охнула. Но начальник экспедиции все гладил отвердевший сосок, другой рукой стягивая с бедер Зины ватные штаны.
Девушка лежала, чувствуя непривычное возбуждение. Сейчас, во тьме палатки, ей казалось, что она лежит в одном спальном мешке вовсе не со старшим по тургруппе, а с самим американцем Хэмфри Богартом. По телу прокатилась жаркая волна. Она уже хотела, чтобы он, этот красивый американец, взял ее. И когда это случилось, Зина застонала, в первый раз за всю свою двадцатитрехлетнюю жизнь познав любовный голод такой небывалой силы. Мгновенная боль сменилась сладкой истомой. «Еще! Еще!» - просило Зинино тело. «Еще!» - жаждала ее душа.
Она уже давно согрелась, и сейчас ее тело взмывало к самому небу на жарких волнах счастья.
- Хо-ро-шо-о! - стонала Зина.
- Тш-ш! - пыхтел товарищ Дятлов.
Пение они услышали одновременно.
- Слышишь? - вдруг спросил руководитель экспедиции.
Снаружи доносились звуки, прекраснее которых Зина никогда ничего не слышала. Кто-то, недалеко от их палатки на Горе мертвецов, пел волшебную, словно звенящую хрусталем и драгоценностями, песню.
Зине захотелось зарыдать, настолько восхитительны были эти звуки. Неожиданно она поняла, что товарищ Дятлов - тоже плачет. Вся борода у него была в слезах.
- Зина! Зина! Какая это красота! - торопливо говорил он. - Пошли немедленно поклонимся , в ноги упадем…
- Да! Да! - шептала Зина, разумом которой тоже завладело странное томление.
- У меня здесь нож есть, я брезент прорежу, так и выйдем, - говорил руководитель.
Комсомольцы, как оказалось, тоже проснулись. Кто-то чиркнул спичкой. На секунду внутренность палатки озарилась желтоватым светом. И Зина увидела лица рыдающих лыжников. Увидела Людку Дубинину, Золотарёва, француза Кольку, остальных.