Когда мы приземлились, они бросились к нам, командир — впереди всех. Военный снова открыл дверцу и выпрыгнул. Я поспешил высунуться и с приветливой улыбкой посмотрел в лицо командиру. Выражение, которое на нем появилось, я не скоро забуду: оно вошло сокровищницу моих самых дорогих воспоминаний.
У группы был жалкий вид, они провели скверную ночь. Они вытащили вперед мистера Лейна на носилках — бледного, без сознания. Конечно, уже через полчаса после начала похода они уронили носилки, передний из несших оступился, попав ногой в скрытую под снегом яму. Мистер Лейн с тех пор так и не приходил в сознание. Мы развязали пояса и ремни и положили его на пол в вертолете. Командиру было велено оставаться на месте: за ним и за остальными в самом скором времени пришлют несколько более вместительных вертолетов. Ему сунули сигареты, небольшой запас продовольствия и питья, и мы снова улетели. Поскольку мы с Джейн уже сидели в вертолете, нас не стали высаживать, поэтому мы первыми из спасшихся жертв катастрофы появились на базе и были встречены с подобающими почестями.
Через два месяца я получил письмо от Джейн. Мистер Лейн поправился. Он простил ее, но о путешествиях пока не может быть и речи: он еще слишком слаб. Больше я не получал от нее ничего.