Римм собрался уходить.
– Проводи меня в оружейный зал, – обратился он к одному из стражников. – Я выберу себе оружие.
И в сопровождении стражников, не оглядываясь, вышел из зала.
Самос взвесил на ладони кошель с золотом и сказал:
– Он не скупясь платит за свой ночлег.
– Щедрость доступна лишь свободному человеку, – отозвался я.
Очевидно, золото мало что значило для Римма. Во мне крепло подозрение, что некогда он был одним из воинов.
– Думаешь, ты его когда-нибудь еще увидишь? – поинтересовался Самос.
– Надеюсь, – ответил я.
Мы стояли посреди этого громадного, опоясанного галереями зала с высокими узкими окнами, напоминающими бойницы, – Самос, в желто-синем одеянии рабовладельца, и я, в богато расшитых золотой нитью одеждах торговца, под которыми неизменно носил алую тунику воина. Факелы, потрескивая, пылали на стенах, и отбрасываемые предметами колеблющиеся тени привносили в комнату ощущение чего-то таинственного, замершего в настороженном ожидании.
Мы склонились над игровой доской с расставленными на ней красными и желтыми деревянными фигурами.
– Копьеносец – к тарнсмену у бара, на девятую клетку, – сказал Самос.
Я все рассчитал правильно. Этот ход я предвидел.
– Лучник – к тарнсмену убара, шестая клетка, – сказал я и, развернувшись, зашагал к выходу из зала. У широких двустворчатых дверей я остановился и оглянулся.
Самос оторвал взгляд от доски. Он поднял на меня глаза и развел руками.
– Ты победил, – огорченно признал он. Прощаясь, я продолжал смотреть на него.
– Ты не передумаешь? – спросил Самос.
– Нет, – ответил я.
– Здесь, – сказал наконец Римм. – Вон там, на берегу, справа по борту.
Рабыня Кара в короткой тунике грубой вязки без рукавов, в ошейнике, босая стояла у него за спиной. Я прищурил глаза, но ничего разглядеть не смог.
– Подзорное стекло, – протянул я руку. Стоявший рядом Турнок, бывший крестьянин, отдал мне стекло. Я раскрыл его и внимательно осмотрел берег. Высоко на склоне я различил две пары длинных брусьев. Нижняя часть их уходила в землю, судя по всему, довольно глубоко, а верхние концы попарно сходились и были скреплены между собой, напоминая таким образом две громадные буквы «А», у которых отсутствовали горизонтальные перемычки. С верхних, сходящихся, концов каждой такой «буквы» свисал кожаный ремень, к которому за запястья была привязана девушка в короткой тунике из шкуры лесных пантер.
Ноги обеих девушек не доставали до земли, и весь вес их тела приходился на связанные руки. Это были захваченные в плен женщины-пантеры. Головы их безвольно свисали вниз, а ноги широко раздвинуты и привязаны к противоположным нижним концам брусьев.