Этта никогда не пускала в ход плетку, хотя, как главная рабыня в лагере, имела право. Дважды – по спине и по ногам, – подгоняя к конуре, меня хлестнула Мелина, подруга Турнуса, моего нового хозяина. Невероятное унижение! Так как же вынести, когда тебя секут по-настоящему? Что чувствуешь, когда твое тело обжигает плеть?
– Ремешок, а это больно? – спросила я.
– Да, – ответила она.
– Очень больно?
– Да.
– Ты сильная, Ремешок. Ты боишься плетки?
– Да.
– Очень боишься?
– Да, – ответила она. – Я очень боюсь плетки.
Меня затрясло. Если даже великанша Ремешок боится, то что же говорить обо мне?
– Пора спать, – объявила Редис.
Мы улеглись на солому и вскоре уснули. Раз я проснулась в холодном поту. Странный сон. Обнаженная, в стальном ошейнике, стою я на коленях на гладких плитах в прекрасной комнате, точно во дворце. Передо мной – низенький столик. На нем нитки и бусинки в чашечках, рабские бусинки – красные, желтые, пурпурные – самых разных цветов. Я откуда-то знаю, что должна нанизать бусы. Перед моими глазами – плеть.
– Что это? – спрашивает голос.
– Плеть, хозяин, – отвечаю я.
– А кто ты?
– Рабыня, хозяин.
– Повинуешься?
– Да, хозяин.
И тут плеть резко опускают к моему лицу, прижимают к губам. Больно. Я чувствую рукоятку зубами.
– Целуй плеть, рабыня! – раздается голос. Я целую плеть.
– Кто приказывает мне? – спрашиваю я. Будто я должна об этом спросить. Хотя таких вопросов рабыни обычно не задают. Это может быть сочтено за непозволительную дерзость. Но меня не хватают за руки, не швыряют на пол, не секут.
– Тебе приказывает Белизариус, рабыня, – слышу я в ответ. И етвет этот кажется странно уместным, как бы единственно возможным. Хотя никакого Белизариуса я не знаю.
– Каков приказ Белизариуса, хозяина рабыни? – снова спрашиваю я.
– Он прост, – гремит голос.
– Да, хозяин.
– Нанижи бусы, рабыня!
– Да, хозяин, – отвечаю я. Руки мои тянутся к нитям и бусинкам… и тут я проснулась.
Непонятный сон. Я ощупала пол. Никаких гладких плит. Дерево, солома, железные прутья. Под ними – утоптанная земля. Сна как не бывало. Лежу, таращусь на доски и решетки. Полнолуние. Я встала на солому. Ни в каком я не во дворце. Я в клетке в Табучьем Броде. Я подошла к решетке, держась за прутья, выглянула наружу поверх плотно спрессованной земляной стены. В нескольких дюймах над головой – крыша клетки. Руки вцепились в решетку. Когда-то меня звали Джуди Торнтон. Я в клетке! У меня вырвался испуганный возглас. Ухмыляясь, на меня смотрел Брен Лурт. Девушки беспокойно заворочались, но не проснулись. Отпрянув от решетки, я легла на солому. Он все смотрел на меня. Я попыталась натянуть на ноги коротенькую тунику.