И вот, к своему отчаянию, я воочию убедилась, что генетически не приспособлена к тому, чтобы убежать от мужчин.
Один из преследователей настиг меня.
– Погодите-ка, леди, – услышала я.
Дрожа, судорожно хватая ртом воздух, я забилась в его руках.
– Почему вы убежали, леди Сабина? – спросил он. – Ведь это опасно. Поймал! – крикнул он остальным.
Я попробовала вырваться, но он держал меня крепко. Мгновенно вокруг собрались еще несколько мужчин. Он отпустил меня. Молча, отворачиваясь от незнакомцев, я стояла среди них, как в ловушке.
– Это леди Сабина? – спросил кто-то.
– Посмотрите на меня, – услышала я голос.
Я не повернула головы. Мужские руки легли мне на плечи, решительно повернули меня к говорившему.
– Поднимите голову к свету, – велел он.
Я все стояла опустив голову, но он, протянув руку, поднял мой подбородок. На скрытое покрывалом лицо упал лунный свет.
Я подняла глаза. Главный воин. Но он же не должен был бежать за мной! Ему следовало остаться в лагере!
В едва пробивающемся сквозь ветви неверном свете луны он взглянул мне в глаза. Чуть отступив, осмотрел мое платье. И спросил:
– Кто вы?
Я не отвечала. Стоит мне заговорить – и по акценту, по моему ломаному горианскому во мне тут же опознают рабыню-варварку.
– Вы не леди Сабина. Кто вы? – повторил он.
Я молчала.
– Скрываетесь от нежеланной помолвки? – допытывался он. – Ваш кортеж попал в засаду? Бежали от разбойников?
Я не проронила ни звука.
– Или от работорговцев? Мы – люди достойные. Мы не работорговцы. – Он внимательно осмотрел меня. – С нами вы в безопасности.
Сквозь ветви лился лунный свет.
– Кто вы? – в который раз спросил он.
На этот раз мое молчание, видимо, разозлило его.
– Предпочитаете предстать перед мужчинами с открытым лицом? – осведомился он.
Я покачала головой.
– Ну? – проговорил он, протянув руку к уличному покрывалу.
Я не отвечала.
Он отбросил покрывало с моего лица.
– Снимите перчатки.
Я стянула перчатки. Он взял их у меня и швырнул мне под ноги. Ночной воздух тронул ладони.
– Говорите, – приказал он.
Не дождавшись ответа, сдернул с меня домашнее покрывало. Мужчины плотнее сгрудились вокруг. Теперь от мужских взглядов мое лицо скрывали всего три покрывала: покрывало гордости, покрывало свободной женщины и последнее, пятое, почти прозрачное. Сняв домашнее покрывало, мне уже нанесли оскорбление. Словно насильно вторглись в мое жилище. Словно ворвались в дом, сорвали с меня платье, заставив предстать перед ними в нижнем белье.
– Кто вы? – снова спросил главный.
Как я могла сказать ему, кто я? Мой хозяин даже имени мне не дал.