Однажды, когда зловещие подушки вносили в очередной раз, Софья Шарлотта писала письмо придворной даме и подруге фон Пёльниц. «Я должна заканчивать, — торопливо сообщала она. — Ужасные подушки идут! Меня тащат к алтарю. Что Вы об этом думаете? Будет ли жертва заколота?» И все же она как могла терпела своего мужа, соблюдала приличия и никогда не давала ему поводов для недоверия и ревности. И это поведение тоже было перенято сыном.
Когда наступил 1695 г., беспечная детская жизнь семилетнего Фридриха Вильгельма закончилась. Курфюрст назначил генерал-лейтенанта и тайного советника, графа Александра Дону, бывалого офицера и человека чести, обер-гофмейстером принца. 1 февраля Дона получил подробную инструкцию. В ней излагались принципы воспитания и обучения мальчика, разработанные премьер-министром бароном Эберхардом фон Данкельманом. Инструкция устанавливала, что принц должен просыпаться в 6 часов утра летом и в 6.30 зимой, а ровно в 10 часов вечера ложиться спать. Сразу же после подъема и непосредственно перед отходом ко сну он должен был вместе со своим слугой упасть на колени, страстно помолиться Богу и прочитать псалом. А в конце недели дважды посещать церковную проповедь, чтобы детское сердце насладилось словом Божьим.
«Лучше всего принц должен понимать величие и всевластие Бога, дабы всегда испытывать священный страх перед Всевышним и Его заповедями», — начиналась инструкция. И здесь же приводился интересный довод: «Это единственный способ удержать Их Высочества, не подверженные людским законам и наказаниям, в рамках приличий, поскольку, хоть они и стоят над всеми людьми, перед Божьей властью они ничто, как прах и пепел» (золотые слова, которые не мешало бы запомнить нынешним властителям).
Принц должен стремиться к «славе и чести». И тут же требование ограничивается: «Под этим следует понимать не гордость и высокомерие, и так пробирающиеся во дворец и усиливающиеся благодаря лести придворных, но добродетельное намерение стяжать хвалу и любовь на земле и заслужить вечную посмертную славу». Примерным поведением Фридрих Вильгельм должен был заслужить право называться «homme honnête».[5]
Слишком утомлять мальчика грамматикой не следовало. Но учить латынь он был обязан, потому что тогда она использовалась в дипломатическом обиходе Европы. История, французский язык и математика также были обязательны; и все же наибольшее значение придавалось элоквенции, ораторскому искусству. Поскольку: «Ничто не приличествует государю больше, чем умение хорошо говорить. Поэтому обер-гофмейстер должен заботиться о том, чтобы принц с детских лет упражнялся в элоквенции. Сначала это может быть заучивание принцем наизусть кратких речей, позже он сам должен создавать такие речи на все возможные случаи — например, когда он отвечает на поздравления, или обращается к войску, или держит слово на Тайном или, соответственно, на Военном совете».