И такие инциденты не были редкостью. За «широкой спиной» своего монарха прусские вербовщики ничего не боялись — они считали, что им позволены любые выходки на чужой земле. И уж в совершенной безопасности они себя чувствовали, когда хитростью, а то и силой доставляли в Пруссию особо диковинного «верзилу». Король Англии Георг II, помня, как бивал его в детстве Фридрих Вильгельм, многие годы пытался создать союз Англии, Нидерландов и немецких княжеств для противодействия прусским бесчинствам. Ничего из этого не вышло, но традиционно дружественные со времен Великого курфюрста отношения между голландскими Генеральными штатами и прусским монархом приблизились к опасному кризису: Фридрих Вильгельм просто не был готов дать отбой своим ищейкам и «ловцам человеков». Лейтенант Волльшлегер, дошедший до того, что склонял к дезертирству в Пруссию самых высоких голландских солдат, способных украсить любой фланг, был наконец схвачен и казнен в Амстердаме. Получив известие об этом, Фридрих Вильгельм впал в бешенство. Он приказал арестовать троих голландских офицеров и двадцать солдат, находившихся в тот момент на прусской территории, и доставить их в крепость. Затем он объявил о намерении их повесить. Лишь после долгих колебаний король-солдат все же решился освободить арестованных и принести Голландской республике официальные извинения. Но историю своего унижения он не забыл. Когда голландский посол в Берлине чуть позже попросил отпустить в голландский университет Хайнессиуса — знаменитого ученого в области международного права, ординарного профессора университетов сначала в Галле, а затем во Франкфурте-на-Одере, — он получил ответ Фридриха Вильгельма: «Раз вы не даете мне принимать на службу фланговых, и у меня нет для вас профессоров».
Упрямство короля-солдата в вопросе вербовки солдат за границей, прежде всего в немецких городах и землях, доставило прусской дипломатии много хлопот, но армии оно, несомненно, пошло на пользу. С 1713 по 1738 г. были завербованы примерно восемнадцать тысяч иностранных солдат, то есть прусская армия всегда на одну треть состояла из наемников. Это, естественно, позволяло сберечь и собственные призывные ресурсы. Согласно сохранившимся документам, в эти годы под ружьем никогда не стояло больше двух процентов населения страны — без учета имеющейся великолепной системы службы резервистов.
Военную политику Фридриха Вильгельма можно было бы назвать весьма разумной, даже прогрессивной, если бы не эти игры с «верзилами». По сути, он просто не мог представить, как молодой человек ростом 1,80 метра и выше может быть счастлив где бы то ни было в мире, кроме Пруссии. «Я единственный, кто знает, что с ними делать», — отвечал он на все обвинения и продолжал считать каждого молодого верзилу, где бы тот ни жил, урожденным прусским подданным и одним из своих «возлюбленных детей».