Кроме униформы, сшитой за счет короля, простой солдат получал ежедневно два гроша или три талера жалованья в месяц. В Берлине и Потсдаме король для своих частей строил казармы; в других местах солдаты квартировали у местных жителей, обязанных всегда иметь для этих непрошеных гостей свободную комнатку. Состоятельные люди могли откупиться от этой повинности, ежегодно внося «квартирные деньги»: генерал или министр — от 90 до 120 талеров, купец или ремесленник — от 30 до 40 талеров. Выступая на учениях или на «ревю» (так именовались королевские инспекции), полки, шагавшие с развернутыми знаменами, под музыку и барабанный бой, являли собой красочное зрелище. Пехота носила синюю униформу с красными, белыми и желтыми обшлагами, тяжелая кавалерия сверкала безупречной белизной, три гусарских эскадрона красовались в ярко-красных мундирах. Буйство красок имело практический смысл: по цветам узнавали как части, так и рода войск. К тому же бездымный порох в те времена еще не изобрели, и когда на поле маневров или боя пороховой чад покрывал пехоту и артиллерию сплошной пеленой, ориентироваться можно было лишь по цветам униформ. Но при всей любви к пестрым мундирам Фридрих Вильгельм прежде всего думал о бережливости. Форма была настолько тесной, то есть экономно сшитой, что со стороны казалось: стоит солдату сделать резкое движение — и она разойдется по швам. Вильгельмина, старшая дочь короля-солдата, писала в своих мемуарах, что постоянно испытывала страх: как бы на кавалерийском офицере не лопнули тесные штаны. Если король, глядя в окно своего дворца, замечал офицера в слишком просторной форме, он его подзывал и, вооружившись ножницами, собственноручно отрезал от формы лишнюю ткань.
Каждый год Фридрих Вильгельм совершал регулярные проверки воинских частей в разных провинциях. Существовало правило: каждую часть король лично инспектирует по крайней мере один раз в три года. В мае и в июне смотр проходили гарнизоны Берлина и Потсдама. Полки выходили в мундирах с иголочки (каждую весну старые меняли на новые), а шляпы новобранцев украшали веточки с дубовыми листьями — старый, еще со времен Великого курфюрста, символ бранденбургских войск на поле боя. К трем часам утра полки подходили маршем на место сбора (чаще всего они собирались у дома командира), в шесть — являлись на поле для маневров, куда затем прибывал король. Полк обнажал головы. Полевой оркестр исполнял протестантский хорал «Иисус, моя вера». Шапки надевали снова. Затем выносились знамена и штандарты — батальоны уже находились на местах. Над полем гремели команды — и вдруг, под звуки труб и барабанов, боевые порядки приходили в движение. Войска двигались как часовой механизм. Чеканным шагом идет пехота: штыки на ружьях — по линейке. Под фанфары, с обнаженными палашами в руках у всадников, скачет кавалерия нога в ногу. На лицах — пыль и пот. «Лево-право! Жир-и-сало!» — ревут унтер-офицеры. Вот вся пехота собирается в строй из трех шеренг — так называемых «пелетонов».