В штабе он умылся и переоделся, но вместо того, чтобы бежать на вокзал, медленно брел по улице, как будто имел в запасе уйму времени и не знал, куда себя деть.
Это было странное состояние. Пребывая в здравом уме и полной памяти, он отчетливо понимал, что следует спешить — торопись, торопись, служивый, времени в обрез, каждая минута на счету, не теряй попусту. Однако по непонятной причине он неприкаянно таскался по улицам, пока не обнаружил себя на Волхонке: ноги сами привели его сюда. Дворами и террасами он прошел к церкви Антипия, что на Колымажском дворе за Музеем изящных искусств. Он прогуливался здесь недавно с Аней, отсюда рукой было подать до ее дома.
Так же медленно, но не колеблясь нисколько, точно кто-то вел его за руку, он добрел до Знаменского переулка, зашел в знакомый двор, поднялся на третий этаж и позвонил.
Аня открыла сразу и не удивилась, словно он бывал здесь не раз.
— Вот и ты, — кивнула она, точно они сговорились заранее, но он задержался в пути. — Наконец-то.
— Ты ждала меня?! — поразился Ключников.
— Я знала, что ты придешь, — ответила она спокойно, как будто речь шла о чем-то привычном.
— Откуда? — недоуменно воззрился на нее Ключников.
— А я сама тебя позвала, — она закрыла за ним дверь.
— Как?! — опешил он и застыл у порога.
— Проснулась и подумала: пусть он придет. Как видишь… — улыбнулась она, призывая его в свидетели, что задуманное сбылось.
— Я сам пришел! — запротестовал Ключников.
— Не-е-ет! — насмешливо передразнила она его. — Это я захотела. Сам ты бы поехал в Звенигород.
Он остолбенел и глазел ошеломленно, не зная, что думать. Она за руку привела его в свою комнату, квартира поразила его простором и пустотой, ни мебели, ни людей, голые стены, емкая глубина, чемоданы, постели, разостланные на полу.
— Уезжаете? — спросил Ключников, обозревая чемоданы и дорожные сумки.
Она кивнула с грустным смирением — что делать, мол, и объяснила, хотя он и не спрашивал:
— Мои все на таможне. Багаж сдают.
— Трудно? — поинтересовался он, потому что слышал об этом не раз.
— Что у нас легко? — усмехнулась она. — Там такое творится… Второй день торчат, отлучиться нельзя.
Посреди комнаты сиротливо стоял колченогий табурет, Ключников хотел сесть, но Аня подняла его.
— Прими душ, — предложила она просто, как будто была уверена, что он не ослушается.
Ключников покорно отправился в ванную и, раздевшись, стал под струю. Все, что происходило выглядело странно, как причудливый сон, но и наяву было странно, Ключников был смущен и скован, точно делал что-то, несвойственное ему. Однако он не строптивелся, понимая, что деться некуда: он обречен и от судьбы не уйти.